…Сентября…года.

Первый день в Академии.

Устала так, что хочется выть. Сил на записи не осталось, отложу на потом…

…Cентября

Сегодня я тоже жутко устала, но если опять откладывать, то с дневником можно попрощаться. Я каждый день жутко устаю, а мой наставник обещает, что будет…

Упс!.. Матвей захлопнул тетрадь, как только понял, что это дневник. Он еще раз посмотрел на обложку и усмехнулся. На обложке было написано: «Конспекты по истории». Матвей подумал, что Полина явно забыла дописать «…моей жизни» и бросил тетрадь на стол. В том, что он случайно заглянул в дневник своей подопечной, не было его вины. Полина оставила ему несколько тетрадей для проверки, прежде чем ушла на занятия с Учителем Талимом. Видимо, она сама перепутала настоящие конспекты с дневником.

Читать чужой дневник было так же неприлично, как читать чужие мысли, но эта тетрадка притягивала Матвея, как магнит. Он долго боролся с искушением, но любопытство все-таки победило. Чувствуя себя последним негодяем, Матвей наугад раскрыл дневник и быстро пробежал глазами еще несколько строк.

…Была виновата. И только потому, что случайно оказалась рядом. Даже не знаю, почему мой наставник никогда мне не верит. В итоге, ни за что ни про что получила очередной нагоняй…

Посмотрев на дату, Матвей понял, что Полина описывает случай в физической лаборатории, и испытал угрызения совести. Он-то был абсолютно уверен, что с проводами напортачила его подопечная, из-за чего, кстати, коротнуло так, что обесточило весь учебный корпус. Он перевернул несколько страниц.

…Не понимаю своего наставника. Внешне все выглядит идеально, но на самом деле Матвей напоминает мне надутого индюка. Я даже боюсь спросить у него о чем-нибудь, не имеющем отношения к учебе. Он, конечно, ответит, но его насмешливо-самоуверенный взгляд вынести тяжело. Так обычно смотрят на полное ничтожество. Он очень умный и терпеливый и все же относится ко мне, как к пустому месту. Может быть, так и должно быть? Но я-то вижу, какие отношения между другими Новичками и их наставниками! Взять того же Илью… Я часто вижу, как они с Никитой весело болтают в перерывах между тренировками. Может быть, у нас с Матвеем все так сложно из-за того, что когда-то в далеком детстве мы вместе попали в загадочный сказочный мир? Но ведь он обещал, что не будет об этом вспоминать! Кстати, я ничего плохого ему не делала. Если только он до сих пор не злится, что из-за меня ему пришлось вернуться. Или все дело в том, что я — девчонка? Тогда плохи мои дела! Это единственное, что я бессильна изменить. Не знаю, сколько…

— Матвей, чем занимаешься?

Прямо за спиной раздался знакомый бас, и Матвей чуть не подпрыгнул от неожиданности, выронив из рук дневник. Он быстро обернулся и рассеянно посмотрел на своего наставника.

— Ты чего такой пуганый? — поинтересовался Карен.

— Да вот, проверяю Полинины задания… — невпопад ответил Матвей, гадая, давно ли Карен стоит у него за спиной и что он успел заметить.

— Ну-ну. Не мешало бы и твои задания проверить, — добродушно заметил Карен. — Зачем, собственно, я и пришел.

— Я готов.

С облегчением переведя дыхание, Матвей быстренько сгреб тетради Полины в стопку, постаравшись засунуть дневник в самый низ. Что и говорить, ему совсем не хотелось, чтобы наставник узнал о его неблаговидном поступке.

Карен редко злился на своего подопечного, но если уж начинал, то сразу же вспыхивал гневом и беспощадно карал провинившегося. Впрочем, он всегда бывал справедлив.

— …То, что ты стал наставником, не дает тебе право забывать о собственных занятиях! Что за бред ты сейчас нес? Матвей, ни одного правильного ответа! Это же безобразие! Я недоволен…

Матвей отлично понимал, что сам навлек беды на свою голову. То немногое, что он успел прочитать в дневнике Полины, больно царапнуло по его самолюбию. Настолько больно, что ни о чем другом он сейчас и думать не мог. Поэтому он был не в состоянии сосредоточиться на магтехнических уравнениях, запутался в схеме антигравитационного двигателя и, что окончательно добило Карена, переврал два основных закона псигенных модификаций. Даже покорно выслушивая гневные тирады наставника, он половину из них пропускал мимо ушей.

— …Такое еще повторится, я с тебя шкуру спущу. А пока — три часа трудотерапии.

— Но у меня же вечером астрономические наблюдения! — встрепенулся Матвей.

Это было непростительной ошибкой. За годы ученичества Матвей прочно усвоил, что никаких возражений Карен не терпит. И вот теперь, увлекшись собственными мыслями, ляпнуть такое.

— Пять часов, — рявкнул Карен.

— Да, наставник, — поспешил согласиться Матвей, коря себя за глупость.

— И вот еще что, — добавил Карен. — Пойдем-ка в спортзал. Сдается мне, что зря я разрешил тебе заниматься самостоятельно целых две недели. Новичкам, конечно, первое время нужна постоянная опека, но если у тебя такая каша в голове, то и тренировки ты наверняка забросил. Посмотрим, насколько все запущено.

На этот раз Матвей сумел скрыть свое огорчение и проглотил обиду. Тренироваться он точно не забывал, да и с теорией все было в порядке, но раз уж подставился по-глупому, то придется отвечать.

На листке бумаги, лежавшем поверх стопки тетрадей, было написано:

У меня важные дела. Задания проверить не успел. Освобожусь поздно вечером. Займись чем-нибудь полезным. М.

Полина несколько раз прочла записку, прежде чем до нее дошел смысл послания. Это было так необычно и так не похоже на Матвея, что она даже растерялась. Целых две недели она находилась под постоянным присмотром и вдруг неожиданно осталась одна, да еще без строгих указаний, чем ей следует заниматься.

У Матвея каждый день был расписан по минутам. Утро начиналось с пробежки и целого комплекса упражнений, которые Полина про себя называла «взбодрилка». К концу этой утренней разминки сонливость исчезала без следа. Полчаса на уборку комнаты: нигде ни пылинки и вещи по местам. Привести себя в порядок: душ и парадная одежда. На ежедневный сбор Академии полагалось являться только в безукоризненно чистой белоснежной «парадке»: брюки, рубашка, китель, берет, сапоги и перевязь со шпагой.

В повседневной жизни Воины одевались не так строго, соблюдая всего несколько правил: удобство, простота и опрятность. Обязательным элементом была только стрела Тура.

На общем сборе глава Академии выслушивал отчеты дежурных и объявлял о планах на день, о поощрениях и о наказаниях. Полину, как Новичка, пока касалась всего одна фраза: «Остальные работают по собственному расписанию». А «собственное расписание», которое, естественно, составлял Матвей, гласило, что после завтрака ее ждут тренировки до седьмого пота, лекции, практические занятия в лабораториях и… пэры!. Несмотря на все старания Полины, Матвей почти каждый день находил причину для наказания. Это могло быть все что угодно: недостаточная сосредоточенность на тренировке, небрежность в одежде, беспорядок в комнате, пререкания, минутное опоздание. Но чаще всего Полине влетало ни за что.