Дарья Шатил

Онлайн Ведьма. День рождения Ведьмы

========== День рождения Ведьмы ==========

После того, как я отпраздновала свой восемнадцатый день рождения, с моей памятью случилось нечто странное: я перестала следить за своим возрастом. И чем больше лет пролегало между мной и этой символичной датой, тем больше я сомневалась в том, сколько мне лет. Чтобы узнать это, мне приходилось производить арифметические действия, отнимая из нынешнего года год своего рождения. Благо, с математикой я обычно дружила.

Вот, о чём я думала, проснувшись двадцать третьего июля в семь утра. Подсчитав цифру, я немного обалдела и даже трижды перепроверила вычисления на калькуляторе. Но нет, факт оставался фактом: Клевер Александрине Петровне в тот день стукнуло двадцать восемь лет.

Десять лет назад мне исполнилось восемнадцать, и я не могу сказать, что с того времени я как-то сильно изменилась. Если, конечно, не брать в расчёт стрижки, вес, татуировки, набитые на спор, и очевидные признаки взросления: пропала детская пухлость, где-то появились первые признаки морщин и целлюлита, а на брови — седой волос, который я периодически вырываю.

Вот только внутри я оставалась всё той же Сашей. Возраст ничего не поменял во мне как в личности: что в пятнадцать лет я была взбалмошной и ехидной девочкой себе на уме, так и, приближаясь к тридцатнику, я оставалась такой же. Разве что чуть умнее, с багажом опыта за спиной и умением худо-бедно договариваться с тараканами в голове.

Так что да, в свой законный день рождения я сварила себе кофе в турке и уселась на балкончике, предаваясь рефлексии на почве возраста. Когда я была младше, женщины моих нынешних лет казались мне безумно умудрёнными тётями, а уж те, кто старше, и вовсе старцами, уж простите за тавтологию, к которым нужно идти на поклон за советом.

И вот мне уже скоро тридцать, а я не могу назвать себя взрослой — мне кажется, что я всё ещё ребёнок. Когда какие-нибудь дети обращаются ко мне на «вы» и говорят, мол, «здравствуйте, тётя», я и вовсе теряю дар речи — какая из меня, блин, тётя? Теперь я стала понимать всех тех маминых знакомых, которые давились чаем, когда мы с братом, приходя со школы, говорили им: «Привет, тётя …». Имя можете подставить любое, потому что реакция всегда была одна.

В общем, выпавший на субботу день рождения праздновать каким бы то ни было образом у меня в планы не входило. Я собиралась лежать тюленем на своём фиолетовом диване и с чистой совестью прокрастинировать.

Но у моей семьи, как всегда, были другие планы.

Знаете, девизом ячейки общества Клевер-Добронравовых могла бы быть следующая фраза: «планировали одно — делают другое!». Или её более краткая версия — «всё не по плану!».

Причём так было в отношении всего. Взять хоть знакомство родителей, когда великий план Марфы Васильевны Клевер найти себе богатого мужа и приворожить его, пошёл вкривь и вкось, в результате чего она вышла замуж за совершенно не богатого и точно так же не приворожённого Петра Евгеньевича Добронравова.

Забавно, но даже моё рождение умудрилось пойти не по плану. Марфа Васильевна, будучи ведьмой, свято верующей в гороскопы, прежде чем беременеть во второй раз, сделала сначала расклад на Таро. В результате выяснилось, что должна родиться дочка, собственно, я. И вот чтобы жизнь у этой самой дочки была, так сказать, прекрасной, и выросла она могущественной ведьмой, как мама, родиться она должна была обязательно в середине июля и обязательно быть раком по знаку зодиака — так сказать, девушкой с тонкой душевной организацией и верой в высшие силы.

Ну, Марфа Васильевна и взялась рьяно, как в советском союзе на заводе, исполнять план. Но когда у тебя на руках грудной ребёнок — мой старший брат, который не спит ночами и орёт как резанный, если его не держать на руках, — а муж работает строителем, как проклятый и, возвращаясь домой, просто валится с ног, забеременеть вовремя очень сложно.

Но как-то так всё сошлось, что у мамы получилось заделать ребёночка в последний момент — так сказать, заскочить в поезд за три минуты до отправления. И здесь-то началась нервная шоу-программа. Первое же узи, на котором можно было нормально разглядеть эмбрион, показало, что в семье будет дочка, и гордая Марфа Васильевна пошла покупать розовые и фиолетовые вещички.

Чувство эйфории длилось недолго — вплоть до следующего узи, когда Сашенька, для которой уже выбрали имя Александрина, как-то так повернулась, что стала похожа на мальчика. Вы когда-нибудь встречали человека, который орёт на аппарат узи и требует не врать? Мой папа встречал и даже жениться на такой женщине умудрился.

И, наверное, орала Марфа Васильевна убедительно, потому что уже следующее узи показало, что всё-таки будет Дрия, а не Александр Петрович.

Вот только нервотрёпка для мамы на этом не закончилась. Роды ей ставили на двадцать второе число — в общем-то, последний день «рака».

У беременной Марфы что-то переклинило в мозгу, и она решила, что со мной можно договориться, чтобы я появилась на свет пораньше и, так сказать, точно стала раком. Со слов папы мне доподлинно известно, что весь последний триместр она разговаривала со мной каждый день, и речь её была примерно такой:

— Дрия, ты хочешь быть раком. Доча, пожалуйста, двадцать первое — красивое число. Доча, родись пораньше.

Но я, похоже, имела другое мнение на это счёт. Собственно, с того времени и пошла семейная байка о том, что Сашу невозможно переубедить, если она что-то вбила себе в голову.

Роды, как и ставили их, начались двадцать второго. Правда, вечером. И Марфа Васильевна выдохнула, решив, что вот сейчас она так же быстренько, как это было с Даром, отстреляется буквально за пятнадцать болезненных, но быстрых минут.

Увы, со мной так не получилось. Мало того, что роды затянулись и завершились только в пять утра следующего дня, в понедельник — так сказать, с восходом Львиного солнца, так это ещё и на кассете с моих родов запечатлелась масса интересных моментов. Например, как мама в потугах между схватками кричит: «Дрия, ну пожалуйста!» Или как она орёт медсестре в ухо, что её дети будут носить только её фамилию. Ещё — как на свет появляюсь очень волосатая для младенца я и начинаю орать. И, наконец, как доктор, обмывая меня, говорит маме, что