На фото эта женщина выглядит еще воинственнее, чем ее гневные посты в социальных сетях. Там она жалит мою несчастную, забитую работой и грядущими выборами тушу, словно ядовитый дикобраз, удивительным образом совмещая деловой официоз и насквозь пропитанную желчью иронию. Тоже исключительно вежливую и официальную, так, что даже всей моей стае юристов не удалось найти к чему прицепится. Ни к единой запятой.

Я бросаю на стол увесистую пачку снимков, откидываюсь на спинку кресла и, прикрыв глаза, воскрешаю в памяти ее последний словесный выпад. Как она там сказала? «Чиновник с большими амбициями и маленькой совестью»? «Лунник, претендующий на роль солнца?» Но это все «цветочки» в сравнении с моим любимым: «Мужчина с микроскопической буквы «м». Не маленькой, а именно микроскопической, как будто во всем выводке нашей лунной братии именно я – самое мелкое ничтожество.

Помню, когда прочел этот гневный выпад, то впервые в жизни заинтересовался рукой автора. Не буквально, конечно, но испытал настоящее желание поближе познакомиться с женщиной, осмелевшей настолько, чтобы не бояться в открытую нарываться на грев будущего сенатора.

До выборов меньше месяца, но их итог очевиден и закономерен.

Хотя, конечно, вся эта история с приютом, если ее не прикрыть по-тихому, может заметно расшатать мой фундамент. И без того порядком подпорченный недавним «желтым» скандалом.

Стук в дверь заставляет отвлечься от воспоминаний о незабываемых ощущениях, которые я получил вместе с порцией очередного гневного выпада госпожи Шереметьевой. После короткого «да!» в ответ, мой помощник возникает на пороге, в очередной раз напоминая о том, что некоторые лунники подозрительно сильно смахивают на тени: такие же долговязые, нескладные, бледные и едва живые. Если бы я не знал этого парня так хорошо, то ни за что бы не поверил, что в столь тщедушном теле может скрываться такая железная хватка и расчетливый циничный ум.

— Присаживайся, - взглядом указываю на кресло напротив. – Где остальные?

Ответа ждать не приходится – вереница мох адвокатов тянется вслед за ним, и еще Маша – моя маленькая умная секретарша. Будь ей хотя бы лет тридцать и будь она хотя бы на половину отмеченной луной – я бы, вероятно, сделал ради нее исключение не заводить романов на работе. Но в мои «сорок плюс один» я уже давным-давно даже не смотрю в сторону женщин младше тридцати. И сделанное ради Валентины исключение лишний раз подтвердило – нельзя выходить за флажки, особенно установленные собственной рукой. Уверен, будь она хотя бы «тридцать плюс» - наш тайный роман не стал бы достоянием общественности и поводом, из которого А’Льта – моя невеста – раздула грандиозный скандал в свою пользу.

Еще одно правило, которое я теперь тоже внесу в свой список, – никогда не заключать договора с женщинами. Ни на каких условиях.

Последним в кабинет заходит Ш’Ирен, мой племянник, и занимает место в кресле у дальней стены.

Можно начинать.

— Лори. – В ответ на свое имя мой помощник заметно бледнеет. – Твой комментарий.

Он сначала прижимает к губам большой палец, потом пару раз неудачно откашливается. А когда начинает говорить, его голос заметно дрожит. Что опять же загадка для меня, потому что пару дней назад этот нескладный парень несколькими крепкими словами едва не размазал журналистку, которая пролезла на пресс-конференцию со списком нерегламентированных вопросов.

— Я проверил все записи в кадастровых книгах – здание давно было заброшено и находилось на балансе города.

— Дальше, - поторапливаю я, потому что обо всем этом я догадался и без него.

— У меня есть все документы, заверенные человеком из мэрии...

— ... который, кстати, уже не работает, - перебивает мой племенник, заметно иронизируя.

Они с Лори на ножах, потому что я поступил вопреки семейным традициям лунников и не стал назначать Ш’Ирена своей правой рукой. Мальчишка, объективно, не готов, хоть и получил лучшее образование и блестяще прошел практику в юридической конторе моего старого приятеля, который точно не стал бы «натягивать» ему хорошие рекомендации только из уважения ко мне. Но Лори давно работал под моим началом и, можно сказать, практически с нуля вошел со мной в мир большой политики. В эту предвыборную кампанию, да еще и с замашкой на кресло сенатора, я, трезво взвесив все «за» и «против», решил не рисковать и не менять коня на переправе.

Кто же знал, что именно старый проверенный мерин подложит такую свинью. Пусть и не нарочно.

— Господин Шад’Фар, - Лори поправляет очки, всем видом показывая, что выпад моего племянника, даже если и достиг цели, смертельных и несовместимых с жизнью повреждений не нанес, - этот человек из мэрии работал с нами несколько лет. Проект Башни в Сити и ваш законопроект о необходимости введения ограничений на...

Я небрежно вскидываю руку, давая понять, что меня это стечение обстоятельств не заботит. Точнее, оно слишком очевидно, чтобы винить в случившемся только Лори. Так часто бывает, что, когда пахнет жареным, первыми с корабля бегут крысы.

— На момент подготовки разрешения, - продолжает Лори, - все документы на здание были в порядке. И разрешение из архитектурного управления в полном порядке и полностью законно.

— Все законное, но немножечко фальшивое, - снова встревает Ш’Ирен. – Мир больших денег и подковерной возни во всей красе.

На этот раз я не придаю значения его словам – не имею привычки реагировать на словесные выпады в духе «Капитана Очевидность». Там, где крутятся чужие финансовые и политические интересы, чистюли, играющие по правилам, к финишу приходят последними. Иногда полудохлыми.

Юристы хором выкладывают кипы документов, подтверждающих законность моих притязаний на здание, всевозможные разрешения из разных комиссий, утвержденный Бюро по восстановление архитектурных памятников план реконструкции здания, которое представляет собой большую историческую ценность. Во всем этом есть большая и очень некрасивая ирония – памятники культуры сносить нельзя, денег в бюджете на реконструкцию никогда нет, вот и получается, что красоту наводят либо заинтересованные олигархи (как я, например), либо олигархи, которым нужно «законно отмазаться» от налогов.

Я пересматриваю документы, к которым действительно не подкопаться. К слову, как и к моим. А все потому, что обе стороны умело использовали дыры в законах. Потому что – какой же это закон, если в нем нет лазеек?

— Р’Ран? – цепляюсь взглядом за знакомое название инвестиционного холдинга, которым владеет известный в широких кругах хваткий лунник. Он – последний человек, чье имя я ожидал бы увидеть во всей этой юридической шелухе. Но раз оно здесь, а я, хвала Луне, еще не впал в лунную горячку и доверяю своим глазам, значит, уважаемый собрат по расе приложил к моим проблемам руку.