Майн Рид

ОЦЕОЛА, ВОЖДЬ СЕМИНОЛОВ

Повесть о Стране Цветов

Глава I

Страна цветов

LINDA FLORIDA! Прекрасная Страна Цветов! Так приветствовал тебя смелый испанец, искатель приключений, впервые увидевший твои берега с носа своей каравеллы[1].

Было вербное воскресенье, праздник цветов, и благочестивый кастилец усмотрел в этом совпадении доброе предзнаменование. Он нарек тебя Флоридой, и поистине ты достойна этого гордого имени.

С тех пор прошло триста лет[2]. Миновало целых три столетия, но, как и в первый день открытия, ты достойна носить это нежное имя. Ты так же покрыта цветами, как и три века назад, когда Хуан де Леон впервые ступил на твои берега. Да и сейчас ты так же прекрасна, как в дни сотворения мира!

Твои леса все еще девственны и нетронуты, твои саванны полны зелени, твои рощи благоухают ароматами аниса, апельсинового дерева, мирта и магнолии. Голубая иксия сверкает на твоих равнинах, золотистая нимфея отражается в твоих водах. На твоих болотах возвышаются огромные кипарисы, гигантские кедры, эвкалипты и лавры. Сосны окаймляют твои холмы, покрытые серебристым песком, и смешивают свою хвою с листвой пальм. Странная прихоть природы: в этом мягком, благодатном крае встречаются все виды растительности — деревья севера и юга растут бок о бок, сплетая свои ветви.

Прекрасная Флорида! Кто может смотреть на тебя без волнения, кто может отрицать, что ты благословенная страна, кто может, подобно первым путешественникам, не поверить, что из твоего лона бьют волшебные источники, которые возвращают юность и даруют бессмертие?! Неудивительно, что эта сладостная и пленительная мечта овладела умами многих — в нее уверовали. Эта слава, гораздо больше, чем серебро Мексики или золото Перу, привлекала сюда тысячи искателей приключений, стремившихся вернуть себе молодость в твоих прозрачных водах. Не один смельчак, в погоне за призрачными иллюзиями, нашел в этих опасных путешествиях преждевременную старость и даже гибель. Но можно ли удивляться таким безумным поступкам! Даже и в наше время вряд ли можно назвать это иллюзией, а в тот романтический век поверить в эту мечту было еще легче. Если открыт новый мир, почему же не открыть и новый способ жить? Люди увидели страну, где вечно шелестит листва, где не вянут цветы, где неумолчно поют птицы, где никогда не бывает зимы, где ничто не напоминает о смерти. Не эти ли чудеса заставили людей поверить, что, вдыхая ароматы такой благословенной земли, они станут бессмертными?

Эта наивная мечта давно исчезла, но красота, породившая ее, продолжает жить. Прекрасная Флорида, ты осталась все той же Страной Цветов! Твои рощи по-прежнему зеленеют, твое небо безоблачно, твои воды прозрачны, ты по-прежнему блистаешь красотой! И все же здесь что-то изменилось. Природа осталась все той же. А люди?

Где тот народ с медным цветом лица, который был вскормлен и вспоен тобой? На твоих полях я вижу теперь только белых и негров, но не краснокожих; европейцев и африканцев, но не индейцев. Неужели исчез древний народ, который некогда населял эти земли? Где же индейцы? Их нет! Они больше не бродят по тропам, поросшим цветами, их челны не скользят по твоим прозрачным рекам, их голосов не слышно в твоих лесах, полных ароматной прохлады, тетива их луков не звенит больше среди деревьев. Они ушли — ушли далеко и навсегда.

Но не по доброй воле ушли они. Ибо кто покинет тебя добровольно? Нет, прекрасная Флорида, твои краснокожие дети остались верны тебе, и тяжко им было расставаться с тобой. Долго отстаивали они любимую землю, где прошла их юность; долго вели они отчаянную борьбу, прославившую их навеки. Бледнолицым удалось вытеснить их из пределов родной земли только после жестоких битв и ценой гибели целых армий. Да, они ушли не добровольно. Они были насильно оторваны от тебя, как волчата от матери, и оттеснены далеко на Запад. Тоска терзала их сердца, медленны были их шаги, когда они удалялись вслед заходящему солнцу. Молча, со слезами на глазах шли они вперед. Среди них не было ни одного, кто отправился бы в изгнание добровольно.

Неудивительно, что им не хотелось расставаться с тобой. Я прекрасно понимаю всю глубину их горя. Я тоже наслаждался красотой Страны Цветов и расставался с тобой, Флорида, с такой же неохотой. Я гулял в тени твоих величественных лесов и купался в твоих прозрачных потоках не с надеждой на возвращение молодости, а с ясным и радостным ощущением жизни и здоровья. Часто я лежал под широкой листвой твоих пальм и магнолий или отдыхал в зеленых просторах твоих саванн. И, устремив взоры в голубой эфир неба, я повторял про себя слова поэта:

О, если существует рай земной,

То вот он здесь, он здесь перед тобой!

Глава II

Плантация индиго

Мой отец был владельцем плантации индиго. Его звали Рэндольф, и меня зовут так же, как и его: Джордж Рэндольф.

В моих жилах есть примесь индейской крови, так как мой отец принадлежал к семье Рэндольф с реки Роанок и вел свое происхождение от принцессы Покахонтас[3]. Он гордился своим индейским происхождением — почти кичился этим. Быть может, европейцу это покажется странным, однако известно, что в Америке белые, у которых есть индейские предки, гордятся своим происхождением. Быть метисом[4] не считается позором, особенно если потомок туземцев имеет приличное состояние. Многие тома, написанные о благородстве и величии индейцев, менее убедительны, чем тот простой факт, что мы не стыдимся признать их своими предками. Сотни белых семейств утверждают, что они происходят от виргинской принцессы. Если их притязания справедливы, то прекрасная Покахонтас была бесценным кладом для своего мужа.

Я думаю, что мой отец действительно был ее потомком. Во всяком случае, он принадлежал к старой гордой колониальной семье. В молодости он владел сотнями черных рабов, но гостеприимство, граничащее с расточительностью, свело на нет его богатое наследство. Он не мог примириться с таким унизительным для него положением, собрал остатки своего состояния и уехал на юг, чтобы