Сидни Шелдон говорил о технике сочинительства: «Я пытаюсь писать так, чтобы читатель не мог закрыть мои книги…» Подобное можно сказать о писательском кредо Олега Роя. Увлекательнейшие истории, неожиданные сюжетные повороты, яркие образы сильных, незаурядных личностей стали причиной обращения кинематографа к творчеству писателя. По его романам снимаются фильмы в России, Америке. Характеры персонажей автора раскрыты с удивительной глубиной и психологической точностью. Олег Рой пишет о вечном — о КАПРИЗАХ СУДЬБЫ, которая сегодня может лишить человека всего, что дорого в жизни, а завтра невзначай вернуть радость бытия. Но его герои, оказавшись на распутье, находят шанс, который дает им провидение, и становятся счастливыми. Перелистывая последнюю страницу захватывающего повествования, испытываешь жалость, что книга закончилась.

А. МАРИНИНА

В молодости я легко ввязывался в авантюру. Более того, придумывал ее сам. Играл с судьбой, не задумываясь, что бесследно это не проходит. Однажды я заключил пари со своим другом: мол, слабо тебе жениться за три месяца, по любви, да чтобы не только ты полюбил, но и тебя. Причем не в ипостаси удачливого парня, а нищего, но обаятельного разгильдяя. Пари было заключено. И мы с другом, находясь в постоянном соперничестве, принялись без оглядки за воплощение замысла. Что из этого получилось? Не хочу рассказывать. А вот Олегу Рою как-то раз поведал. Думал ли я тогда, что писатель все складывает в свою копилку, из которой впоследствии твоя история воплотится либо в сценку, либо в анекдот, а то и в целый роман! То, что случилось со мной энное количество лет назад, я обнаружил в «Барселонской галерее» Роя. Ах, если бы я имел возможность прочесть эту книгу до той злополучной истории! Поступил бы я иначе? Наверное, нет… Но только предпочел бы перенести действие этого пари из реальной жизни на театральные подмостки. В театре, как и в литературе, судьба может оказаться милостивее.

А. ДОМОГАРОВ

Памяти моего сына Женечки посвящается

Гуси святой Евлалии

22 апреля 2007 года

«Ну вот и все…» Эта фраза, уже ставшая привычной, крутилась в голове Олега Игнатенко все время, пока он ехал в аэропорт Эль-Прат. Ни живописные каталонские пейзажи за окнами такси, ни чудесная погода, ни услужливость водителя уже не радовали. Все было как-то не так… Подобное чувство возникает, когда утром после вечеринки видишь на полу россыпи конфетти и обрывки серпантина: бумажки, такие же яркие и веселые, как и вчера, сегодня лишний раз напоминают, что праздник закончился.

Именно за это ощущение Олег и не любил праздники. Больше всего — Новый год. Каждый раз первого января он испытывал чувство горького разочарования. Целый месяц, а то и больше, хлопот и ожидания в один миг рассыпались в цветную пыль. Новогодняя ночь пролетала так быстро, что оставалось лишь недоумевать: стоило ли тратить так много сил и времени на подготовку? Олег решал, что, наверное, не стоило, но год от года все повторялось вновь. Он снова планировал, где и как проведет праздник, пытаясь изобрести что-то особенно интересное и необычное, снова весь декабрь, как заведенный, мотался по магазинам, долго и вдумчиво выбирая подарки. Олег всегда относился к этому делу очень добросовестно, он терпеть не мог дарить ненужные вещи, вроде вошедших в моду игрушечных символов наступающего года по восточному календарю. Во-первых, он никак не мог взять в толк, какое отношение имеют все эти аляповатые драконы и тигры с глупыми мордами к нашему, русскому Новому году, пахнущему морозом, елкой и мандаринами? А во-вторых, все знают, что подобные бессмысленные презенты будут передарены или в лучшем случае запылятся на полках и шкафах. Нет уж, если дарить — то непременно полезное, вещь, которая принесет радость и будет верой и правдой служить владельцу долгие годы. Поэтому Олег всегда покупал маме хорошую одежду, обувь или украшения (сама бы она ни за что не стала тратить деньги на такие, по ее мнению, баснословно дорогие вещи), другу Денису подыскивал оригинальную пивную кружку для коллекции, которой тот страшно гордился, а бывшей жене Оле дарил духи или комнатные цветы. Оля обожала растения… Пока они жили вместе, их дом напоминал зимний сад, круглый год где-то что-то цвело. А потом она уехала, подоконники вдруг сделались голыми, а углы, где стояли подставки и висели кашпо, сиротливо опустели. Однажды Олег не выдержал, купил какую-то пальму, привез домой, поставил на самое видное место, регулярно поливал. Но через пару недель пальма завяла.

Здесь, в Барселоне, пальмы росли прямо на улицах. Но Олег думал не о них, а о елках, о Новом годе. Почему он ждал его с таким нетерпением? Будучи уже далеко не юным и довольно солидным человеком, он каждый раз в глубине души надеялся на то, что уж в новом году…

Что именно должно случиться в грядущие двенадцать месяцев, он, пожалуй, действительно не знал. Жизнь до недавнего времени и так была вполне успешной, а вот, поди ж ты, хотелось какого-нибудь чуда. Хотелось счастья. Хотя он, как и многие, не знал, что же это такое, из чего оно складывается и с чем его едят. И было еще одно, какое-то странное, едва уловимое желание: а хорошо бы судьба меня заметила и дала мне нечто такое, чего ни у кого нет. Ну совсем-совсем ни у кого. Или только у немногих избранных счастливчиков. Например, необыкновенную любовь-страсть, о которой снимают кино. Или чреду невероятных — совпадений, ведущих к грандиозной удаче. Или…

Все это каждый раз казалось Олегу возможным. Он мечтал и готовился. Он был в настроении и предвкушении. Но, просыпаясь первого января, чувствовал себя разочарованным. «Точно Золушка после бала», — как сказала однажды Оля, когда он поделился с ней своими переживаниями. Тогда он возмутился такому сравнению. Взрослый мужчина, вес под сто килограмм — и вдруг Золушка. Но потом, подумав, вынужден был согласиться, только, в отличие от сказочной героини, в лохмотья превращалось не его одеяние, а его мечты и надежды. Этому не было никакого логического объяснения. Год только наступил, ничего плохого не произошло. Все хорошее впереди. Но внутри Олег отчетливо понимал: чуда не будет. Он снова обманут. Праздники кончились. Да, да, именно так. Впереди еще несколько выходных, море недоеденных салатов, любимые старые фильмы, визиты к друзьям и родственникам. Но праздник исчезал утром первого января.

И потому сейчас, в апреле, в последний день своего отпуска, прибыв в барселонский аэропорт, Олег ощущал нечто подобное: праздник кончился.

Его можно было бы понять, если б эта поездка досталась ему с трудом. Но Олег Игнатенко не копил, вкалывая, как вол, долгими месяцами на путевку в Испанию. Он действительно был состоятельным человеком, известным в своих кругах архитектором. Шестнадцать лет назад, когда слова фриланс в России еще и слыхом не слыхивали, Игнатенко одним из первых начал работать самостоятельно, на договорной основе, и неплохо поднялся, проектируя квартиры и загородные дома для «новых русских». Большая часть его тогдашних клиентов не выстояла в лихие девяностые, кто-то разорился, а многие погибли, но кое-кто остался на плаву и продолжал вращаться в мире солидного капитала. Эти люди по старой памяти до сих пор обращались к Игнатенко и рекомендовали его своим друзьям. Впрочем, Олег не был снобом и не гнушался и более дешевыми заказами, которых последнее время тоже стало немало — средний класс рос на глазах.