Владимир Андерсон

Риманоа

Пролог

Тёмная фигура дошла до середины комнаты и обернулась в сторону кровати, где в глубоком сне обитали мужчина лет тридцати и симпатичная девушка.

Неизвестный направил в их сторону пистолет. Убирать девушку он совсем не хотел да и не должен был: по последним данным объект находился в квартире один.

Но на деле оказалось иначе — в комнате посторонний. Посторонний, с лёгкостью способный стать свидетелем.

В голову, как стрела, вонзилась старая мысль успеха: «Никаких свидетелей».

Палец шесть раз надавил на спусковой крючок, и в этом мире стало на одного живого меньше.

Вскрикнув, девушка мгновенно проснулась: «Не убивай меня, пожалуйста. Не убивать, умоляю… Я хочу жить…»

Она такая молодая красивая, у неё вся жизнь впереди. Зачем её убивать — всё равно ничего не расскажет…

«Никаких свидетелей!!!» — грохотал ужасный гром в голове убийцы.

«Неееееет!» — завопила жертва, заметив бездонную пропасть в глазах у стрелявшего.

Пуля влетела в лоб, покувыркалась в нём пару мгновений и, вылетев из затылка, врезалась в стену вместе с кусочками черепа и каплями крови…

Смена планов

23:14 21 июля.

«Куда едем?» — спросил меня Джузеппе, когда захлопнулась задняя дверь «Skoda Fabia».

«К таксофону, — ответил я и подумал. — Ещё один такой случай и я стану конченым параноиком. Нет, серьёзно, даже в обыкновенный бар уже нельзя зайти. А, может, я просто стал слишком стар для этой работы…»

Мы проехали по улице Wilsonova, свернули налево, остановились, и поднявшаяся рука шофёра показала мне телефонный автомат.

54-х летний Гарибальди — наш сотрудник 4-ого уровня в Праге (под руководством Жана Карло ЛаСкольца («Посол» Семьи в Чехии)). Давным-давно работал таксистом, но после того, как случайно спас жизнь кому-то из наших верхов, вступил в организацию, перёлся туда, где «потише», и теперь развозит по городу вот таких личностей, как я. С точки зрения работы человек, он идеальный: много не знал, не хотел много знать, памяти на лица и имена не имел… А, что ещё собственно нужно хорошему водителю, кроме хорошего вождения при хорошем знании города — ничего.

«Алло».

«Это Фауст (мои позывные в криминальном мире)».

«Ты в Праге?»

«Да».

«Когда кстати ты при…»

«Вас разве не предупредили, что я здесь?»

«Нет, а что?»

Со мной говорил Роберт Эмерсон, это можно было понять даже не по его захудалому произношению (на итальянском говорить он почти не умел), а по «смышленой» голове (никто на самом деле и не должен был знать о том, что я в Чехии), не понятно, как он вообще попал в Коза-Ностру, возможно, по старой дружбе, хотя вряд ли — чёрт его знает.

«Да, ничего», — я улыбнулся в трубку.

«Так вот. Заболел «Посол»…»

«Вот уж десьтвительно проблема…»

«Да. А у нас встреча…»

«С кем?»

«Какой-то Мортэн…»

«Мортэн? Мясник который (при моей собачьей работе я успел сохранить чувство юмора)?»

«Не знаю… Может быть…»

«Так, что ему нужно?»

«Встретиться…»

«И все?»

«Не знаю…»

«А… — зазвонил мобильник — Ладно, пока».

«Но…»

Я бросил трубку, вышел из будки и двинулся к машине.

«Аллё».

«Это Ричард»

Ричард «Львиное Сердце» (у всех нас странноватые клички) был кем-то вроде моего личного диспетчера и его звонок почти всегда являлся признаком изменения планов.

«Что?»

«Посол заболел…»

«Это новость».

«Он должен был встретиться с каким-то перевозчиком товара (разговоры уголовников по телефону иногда напоминают болтовню малышей в детском саду)».

«Дай-ка угадаю, он не может вылезти из постели, и вы хотите, чтобы я заменил его…»

«Да».

«Где? В постели?»

«Нет, на встрече…»

Несмотря на то, что Ричард никогда никого не убивал, чувства юмора у него не было вообще.

«Куда мне надо ехать-то?»

«Посол сам тебе расскажет. Всё».

Я отключил телефон.

«К послу, Джоз».

«Как скажешь (он никогда не спорил, просто любил кататься)».

Получив возможность поспать, я положил голову на сиденье и закрыл глаза.

Давно не виделись

23:41 21 июля.

«Фауст, хорош дрыхнуть. Поднимайся. Мы на месте».

Я открыл глаза и увидел перед собой шофёра, а за окошком ул. Nerudova: здесь жил ЛаСкольца. Выбравшись из машины и перейдя дорогу, я нажал на кнопку звонка. Дверь открыл Ярно Галанцио (ему не нужна кличка) — один из десяти телохранителей домовладельца (за те шесть лет, которые я его не видел, он совсем не изменился).

Всё такой же высокий, мускулистый, с огнём в глазах. Самым жутким его недостатком в физическом смысле была лёгкая заторможенность в те моменты, когда на «стрелках» обстановка накалялась до предела, и начиналась стрельба. Так вот о том, что всё сорвалось, он узнавал в самую последнюю очередь… Зато с каким ражем открывал огонь. Это просто надо видеть. Здоровенный «орёл» палит, как одержимый, с ором на всю «Ивановскую» и ни в кого не попадает: все пули как будто специально летят не в тут сторону. И дело не в том, что он не хотел попасть и слишком плохо целился, просто во время таких «извержений» эмоций и прибавки адреналина у него сильно тряслись руки, а соответственно и оружие в этих самых руках. А вообще парень он неплохой, только работу принимает слишком близко к сердцу и считает Коза-Ностру своей прямой семьёй, наверное, потому, что своей родной у него нет. Организация попросту вытащила его из приюта, когда ему было семнадцать, и сделала своим «сыном».

Он повел меня по длинному коридору, внезапно остановился и указал на маленькую дверцу справа: «Босс на время перебрался туда». Я открыл её и увидел лежащего на разобранном диване Жана Карло.

Обычно очень грозный и волевой человек без единой частички неуверенности в голосе, раздающий всегда верные команды направо и налево, теперь почти беспомощно валялся в постели. ЛаСкольца умел верно подобрать «тёплый» подход к каждому своему подчинённому, так, чтобы тот не только хорошо выполнил работу, а вложил в неё душу (обладание замечательным талантом — нахождение «золотой середины» между «кнутом и пряником»). Он очень часто непосредственно принимал участие в некоторых делах, тем самым подбадривая ребят. Три раза Посол находился в критическом состоянии после перестрелок, и каждый раз, когда его жизнь казалась законченной, у него открывалось второе дыхание. На таких людях можно «воду возить» до конца их дней, поэтому сам факт его болезни весьма меня удивил.