В. КАВЕРИН

МЫ СТАЛИ ДРУГИМИ

Муисто

Год 1927, январь. Держа за руку маленькую дочку, я стою между холмами, по которым сбегают прямые накатанные следы лыж, поблескивающие на солнце. Снега так много, как будто огромные рабочие, тоже сделанные из снега, тысячу лет таскали его сюда и красиво укладывали, чтобы навсегда похоронить озера и гати и чтобы легкий тонкий лес казался еще легче и тоньше.

Мальчишки из Ново-Сиверской катаются с гор — и как же лихо заворачивают они на полном ходу, без палок, как быстро поднимаются они на полном ходу, без палок, как быстро поднимаются «елочкой» на своих подрезанных лыжах!

— Вот подрастешь и тоже будешь так кататься, Наташа, — говорю я дочке, и она соглашается:

— Ладно.

Один мальчик особенно занимает ее. Лет десяти, остроносый, белобрысый, с заиндевевшими ресницами, в треухе, задранном на затылок, он бежит на гору под градом снежков, которыми осыпают его с вершины ребята. Э, да тут идет война!

Вот он падает в снег. Противник, воодушевленный удачей, с крикам бросается к нему, еще мгновение — и он в плену. Как бы не так! Вдруг он вскакивает. Короткий свист — и его солдаты вылетают из-за осыпавшегося трамплина. Засада. Туча снега, в котором мелькают снежки. Противник отступает, бежит, и белобрысый мальчик бросается в погоню. Вот он догоняет одного из врагов, хватает за плечи, валит. Одной рукой он держит его за горло, другой достает деревянный нож.

— Умри, предатель!

Сжав зубы, он произносит короткое финское слово и опускает нож.

— Папа, спроси его, он — финн?

— Я — карел, — с гордостью отвечает мальчик.

У него еще горят глаза. Бледный, нежный румянец окрашивает щеки. Он стоит перед нами — стремительный, тонкий. Клок светлых прямых волос из-под шапки свисает на лоб.

— Что ты сказал ему по-фински?

— «Муисто». Это значит — на память…

В течение пятнадцати долгих лет этот зимний солнечный день прячется в далекой глубине сознания. Был он или не был — не все ли равна! И вдруг он возникает передо мной — крутые холмы с накатанными следами лыж, треск мороза в лесу, синее, как кобальт, небо…

— Вот с кем вам нужно поговорить, — сказал мне главный врач госпиталя, которому я рассказал о теме этой статьи, — с Антоновым. Старший политрук из разведотряда. Награжден тремя орденами. Попал к нам без документов.

— Почему без документов?

— Разведчик. Прямо с задания.

Через десять минут старший политрук, светлоглазый, белокурый, с тонкими чертами лица, прихрамывая, вошел в кабинет. Он заговорил — и меня удивил заметный финский акцент у человека с русской фамилией.

— Вы финн?

— Я карел, — отвечал он, — но свободно говорю по-фински. Часто приходится встречаться с финнами. Разведчик, такое дело!

Мы разговаривали до обеда. На другой день я пришел с утра, и мы сидели в садике, и я записывал до тех пор, пока на прохладном ветру не застыли пальцы.

Темнело, когда мы вышли, семь человек, каждого я знал, как брата.

— Если вы способны на трое суток превратиться в финнов, — сказал я друзьям, — сделайте это.

Они смеялись.

Перед рейдом я приказал выбросить из карманов курительную бумагу. Разведчика может выдать даже клочок бумаги. Мы взяли трубки. Я сам проверил крепление на лыжах, продовольствие и боеприпасы. В лица я не заглядывал. Для меня их лица были как открытая книга. Открытая для друга, закрытая для врага.

Вот что должен был сделать наш небольшой отряд: проникнуть в глубокий тыл противника и взорвать железнодорожный мост. Мы несли с собой тол, много тола, с которым нужно уметь обращаться. Перед нами было озеро, на том берегу — дорога, и эту дорогу нужно было пересечь незаметно для финнов.

Не в первый раз разведчики пытались в этом месте переходить через фронт. Но они не решались итти по озеру — открытое место. Они обходили озеро — и попадались. Но это было открытое место не только для нас. Финны думали: «Кто пройдет по этому озеру, которое, как белая скатерть, лежит перед нами!»

Мы прошли. Мы выбрали самую плохую погоду на свете. Пурга свистела, мелкий жесткий снег бил в лицо, и сам дьявол, конечно, не разглядел бы нас в маскировочных халатах, которые я приказал выстирать перед рейдом.

Но нужно быть осторожным. За километр мы залегли в снег. Два человека пошли вперед. Они заметили провод на колышках — задень его, и сразу запылают сигнальные шашки: тревога! Они перешагнули провод. К берегу они подошли не под прямым углом, а параллельно. Так я приказал. Они подали знак — и мы вышли на дорогу. Теперь нужно было хитрить, очень хитрить, чтобы финны не пошли по нашему следу. Держа палки на весу — палки скрипят, а лыжи скользят бесшумно, — мы прошли по дороге с полкилометра, а потом сняли лыжи и пешком вернулись назад. Мы, разведчики, хитрые люди.

По тропинке, которая вела в лес, мы тоже прошли пешком. А теперь на лыжи! Линия фронта