Вероника Льяка

Красная гиена

Verónica E. Llaca

LA HERENCIA

La Herencia © by Verónica Escalante Llaca, 2021. By agreement with Pontas Literary & Film Agency.

Дизайн и фото на переплете © Tatiana Parcero

Орнамент Алексея Дурасова

© Петухова Е. В., перевод на русский язык, 2023

© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

Ане, Луисге[1], Монтсе и ХП,

которые вылетели из гнезда и плодятся, пока я пишу.

Луису, как всегда.

Всем, кто знаком с депрессией и тревогой.

Ты с нетерпением ожидаешь следующего импульса, чтобы узнать не то, где окажешься, но что именно тебя влечет. Потом успокаиваешься на какое-то время. Пока снова не почувствуешь нетерпение.

Рамон Кордова

Бедный повар, зная, что с людоедкой шутки плохи, взял большой нож и поднялся в комнату маленькой Авроры.

Шарль Перро.

Спящая красавица

Ветер налетает на тело, играет каштановыми локонами, будто вдыхая в них жизнь. Наблюдающий за сценой мужчина делает медленный выдох – сигаретный дым тут же тает в воздухе. Он бросает окурок на землю, медленно затаптывает, поднимает и кладет в карман брюк. Подойдя к девушке, пытается поправить ей волосы, но ветер снова разметывает пряди. Мужчина приближает объектив, наводит фокус на труп и нажимает кнопку. Через несколько секунд камера выплевывает снимок. В мерцающем свете фонаря ветер вздымает с земли сухие листья и опускает на колени девушки.

Мужчина отходит, садится в машину и исчезает в ночи.

Первый фрагмент

Жила-была женщина, которую пресса окрестила Гиеной. Четвертовательницей малюток. Дьяволицей. Шинковательницей детей. Людоедкой из Ромы[2]. Расчленительницей ангелочков. Чудовищем.

Ее имя – Фели́ситас Санчес Агильон.

Мы с Хулианом называли ее матерью.

Она твоя бабушка.

Не знаю, зачем рассказываю тебе историю моей матери. Нашу историю. Никто не помнит ее от начала до конца, лишь урывками. Предательский мозг спорадически посылает нам порции ложных сигналов и неспособен воспроизвести всю сцену. Только фрагменты, которые мы вынуждены интерпретировать.

Однако я должен начать издалека, в качестве зрителя из толпы, затерянного в нескольких рядах от подмостков, где мне выпало играть роль сына убийцы.

Мать появилась на свет в 1890 году на тогдашней асьенде Серро-Асуль[3] – идеальное название для колыбели сказочной принцессы, а не места рождения людоедки.

Обитателей поселения, расположенного в регионе Уастекапан, одинаково допекали мухи и жара, а дремотный образ жизни культивировался наравне с кукурузой и бобами. Работники асьенды, в большинстве своем потомки индейцев-уастеков, под гнетом завоевателей до такой степени погрузились в отупляющую атмосферу бедности и бездействия, что регион на севере штата Веракрус получил прозвище «Спящая красавица». Подобное совпадение не перестает меня удивлять: в одноименной сказке Перро впервые литературным персонажем становится людоедка.

У матери Фелиситас, моей бабки, был какой-то врожденный порок, который по незнанию путали с типичной в ее роду заторможенностью. В пятнадцать лет она обладала умственным развитием семилетнего ребенка и мощно развитым телом, менструируя каждые двадцать восемь дней. В том же возрасте ее изнасиловал двоюродный брат, в результате чего родилась моя мать. Она росла в загоне для скота, куда их обеих заперли по приказу хозяина: противоестественное хрюканье и стоны моей бабки резко выделялись на фоне пения певчих птиц, кряканья уток и воя койотов.

Нет. Все было не так. Я строю догадки. Фантазирую.

Бабка умерла через день после родов. Она рожала на корточках и вытолкнула ребенка на одеяло, покрывавшее земляной пол, а затем легла с новорожденной на грязный матрас да так и уснула, истекая кровью. Девочка росла никому не нужной, голышом, на том же запятнанном нечистотами матрасе; только моя прабабка, просившая милостыню на пропитание, время от времени давала малышке бутылочку, не поднимая ее на руки…

Очередная выдумка.

Я пытаюсь сочинить неизвестное мне прошлое: обстоятельства рождения моей матери. У меня нет сведений о ее детстве, юности, большей части взрослой жизни. Лишь общие детали: крайняя бедность поселения, где она родилась; асьенда, расположенная на огромном нефтяном пласте. Хозяев лишили собственности при помощи старой как мир фразы: «Или продадите сами, или мы купим у вашей вдовы». Крестьянам пришлось стать рабочими нефтяных компаний. Они бурили скважины, строили железнодорожные пути, дома, дороги. Поселение перестало быть деревней, число жителей выросло. Родня Фелиситас никогда не предполагала, что раскаленный солнцем, изолированный от мира ненасытной и буйной растительностью клочок земли, окруженный горами и плавящийся в жарком климате, где часы текли бесконечно, станет муниципалитетом.

Желание раскопать корни матери подстегнуло меня связаться с кем-нибудь из родственников. Я нашел в реестре запись о ее рождении, имена моих бабки с дедом. Но прошло так много времени, что я не смог никого разыскать. Мне не хватает сведений и воображения, чтобы проследить истоки аномалии.

Наука выделяет следующие предпосылки для формирования убийцы (словно речь идет об ингредиентах для рецепта): неблагополучное семейное окружение, жестокие родители-алкоголики, возможно, близкий родственник с психическим заболеванием. Серьезное физическое и психологическое насилие над ребенком. Бесчувственная, холодная, отстраненная мать. Отсутствие физического контакта или эмоциональной связи. Различные травмы: жестокое обращение, травля в школе. Наркотики, сексуальные расстройства. Добавим еще наследственность, хитросплетения генетики. Жаль, нет тревожного сигнала, который срабатывал бы всякий раз при появлении аномалии, чтобы можно было следить за ее развитием или мгновенно от нее избавиться. Возможно, моя бабка предчувствовала судьбу дочери и хотела спасти ее, окрестив счастливым именем[4].

Рост матери не превышал метра пятидесяти – почти карлица с широким туловищем, непропорциональными конечностями, выпученными глазами и мощной, как у аллигатора, нижней челюстью. Полагаю, в утренние часы, когда туман стелется над землей, несуразная фигура и маленький рост превращали мою мать в химеру, в людоедку, которой она еще не стала; хотя, возможно, была ею всегда.

В 1907 году, в разгар нефтяного бума, семнадцатилетняя Фелиситас уехала из Серро-Асуль в Халапе[5] и по рекомендации двоюродной сестры нашла место домашней прислуги в доме врача. Однако жену доктора пугали габариты, раздражительный нрав и необщительность служанки. Тогда хозяин устроил ее администратором в свою недавно открывшуюся клинику, где, помимо лечения недугов, занимались родовспоможением. Спустя некоторое время, освоившись со служебными обязанностями,