Владимир Вербов

Сначала выключили звёзды

Можно было подумать, что просто небо полностью заволокло тучами. Но, когда Марк набирал в реке воду, то осознал, что видит отражение луны. Четкое и ясное отражение большой и яркой луны. И ни одной светящейся точки. Это наблюдение, вместе с ведром воды, Марк принес к нашему костру. Однако никто из нас поначалу не обратил внимания на его реплику.

— И он такой: "Кмит, Лайпега, Селезнева, день вам на сборы, девочки. Завтра днем полетите на вторые отборочные", — продолжала рассказывать Эмма, сопровождая каждую фразу безжалостным забрасыванием хворостинок в огонь. Свет пламени делал её короткие почти белые волосы рыжими.

— Но это же разве?.. — тонко очерченный в полумраке Лам, весь состоящий из правильных черт, такими же правильными аккуратными движениями освобождал от репейников длинные красивые локоны красивой Лан Фан.

— Ну да!

— М-м. А ты что?.. Не шевелись, Фан. Осталось чуть-чуть.

— А меня прям трясет. Не выдержала. Подошла и прямо в лицо ему…

— Плюнула! — вороново крыло волос Марии на секунду отпрянуло от моего плеча, и она сделала в сторону Эммы победный жест правой рукой.

— Да! — в сощуренных глазах Эммы блеснул озорной огонёк.

— Правда? — в голосе Лан Фан удивление было поровну смешано с восхищением.

— Нет, конечно.

— Ну-у… — репейник разочарования полетел в траву.

— Я просто ему наконец всё высказала. Мол, Альберт Христофорович, Эмма Кмит свои обязательства перед командой выполнила. У Эммы Кмит теперь совесть чиста. А этот ваш второй дивизион ей давно уже, признаться, по веселям через бом-брамселя. Призовые пусть вам эта ваша Стрельникова теперь приносит, а у меня кандидатская ещё с февраля в подвешенном состоянии.

— И ты просто ушла? — резюмировал я.

— И я просто ушла. Из команды прочь, из сердца Христофорыча вон.

— И они ушли, походу…

— Кто ушли? Что ты там бормочешь, Марк?

— Звезды ушли. Не те, что в кино снимаются, а которые габаритные огни галактик. Их нет. Куда-то подевались.

— Тю. Это же просто…

— Не, ни облачка. Луна же на месте.

— Э… эмм, — последний репейник обескураженности исчез во тьме.

— И правда… странноватенько, — задранная к небу голова Эммы холерично дёрнулась. — И как такое может быть, господа геологи? Минута пошла.

— Тут скорее метеорологов надо спрашивать. Какая-нибудь атмосферная аномалия, — Лам одним универсальным движением подвесил над огнем котелок с принесенной водой и пожал плечами.

— Да, — поправляя волосы, вторила ему Лан Фан, — вероятно, некое загустение слоев атмосферы, достаточное, чтобы не пропускать свет звезд. Ну или…

— Скучно, — перебил её Марк. — Занудно и скучно. А ещё — неубедительно. Свет Венеры почему-то это "загустение" пропускает. Во-о-он она.

— А это точно?.. — засомневался было я.

— Точно. Если только для кого-то моё "очень хорошо" по астрономии за 7-й класс недостаточно авторитетно?

Я сразу поднял руки в знак капитуляции.

— Хорошо, астроном, аргументы твои прочны, — Мария ворошила костёр длинной палкой, побуждая его к более активной деятельности. — Тогда давай нам свою версию. И чтоб не занудно, не скучно, да поубедительнее.

На секунду Марк замер, глядя на искры, взлетавшие над пламенем. А затем сказал странным тихим голосом:

— Ладно. На самом деле все просто. Вселенной больше нет. Она умерла. Тихо и спокойно, от старости и скуки. А мы, наша солнечная система — всего лишь пылинка в её последнем выдохе. Скоро и мы исчезнем.

— О-очень убедительная версия, — Эмма запустила в голову Марка свежеоторванным колоском. Промахнулась.

— Марк, ты мрак, — с предельно серьёзным лицом Мария выстрелила настолько увесистым каламбуром, что у него не было никаких шансов долететь до цели. Но, кажется, получилось.

— Зачем так оптимистично? — я самоотверженно попытался отвлечь огонь от друга. — А может, это какой-нибудь совет галактических цивилизаций. Понаблюдали за Землёй, скажем, положенные их законодательством минимальные 10000 лет. Поняли, что от такого бестолкового вида добра не жди. Вот и накрыли, от греха, всю систему непроницаемым барьером.

— Мезудзвёздниы карантин, — кажется, Лан Фан иногда специально выпускает из клетки свой очаровательный акцент. В сочетании с её очаровательной улыбкой — убийственно. Только давно привычный ко всему Лам никак не поменял своего агрегатного состояния и не выглядел растекшейся лужицей умиления. Он и продолжил её мысль:

— Потому что у нас здесь был замечен особо опасный паразит.

— С именем, начинающимся на 'М', — оскалилась Эмма.

— Да-да, и заканчивающимся на 'арк'. Я понял, — Марк всем своим видом демонстрировал, насколько сильно он не впечатлён данной остротой.

— У самой достаточно фантазии для собственной теории? — запустил он ответным колоском.

— Достаточно, — колосок беспомощно отлетел от толстовки Эммы. — Нас банально проглотили. Исполинское животное, блуждающее по Млечному пути в поисках особо самоуверенных планет.

— Проголодавшийся древний бог, — предложил я.

— А почему древний? Почему не новый? — спросил Марк.

— Непринципиально, может быть и новый. Молодой.

— Бог-ребенок. Вчера пять миллиардов лет исполнилось. Сидит среди звезд, слюни пузырями пускает и тащит в рот всякую гадость.

— Нет, не бог, — Мария приподняла голову с моего плеча. — Именно животное. Обычное животное. Просто очень-очень большое. Я даже знаю, какое именно.

— Какое?

— Левиафан. Один из слонов поскользнулся на панцире черепахи и обронил Землю. А там внизу ее тут же скушал кит. Ну и прочие тела нашей системы тоже. Чтоб нам не было совсем уж темно тут ночью.

— А может быть, Создатель просто решил, что концепция звёздного неба себя изжила? — Лам встал и прошелся вокруг костра, позволив своей длинной тени прикоснуться к каждому из нас. — Люди слишком привыкли к виду звёзд, и те их уже недостаточно вдохновляют. Слишком часто произведения наших творцов стали разочаровывать Его. И в эту ночь он решает, создать ему новое небо или новых людей.

Минуту все молчали. Похоже, немного странная речь немного нетипичного Лама произвела на каждого из нас свое особое впечатление.

— Ой, ну всё-о-о, — не выдержал Марк. — Пойду поссу.

Он поднялся и почти сразу исчез в темноте, еще некоторое время напоминая о себе шуршанием шагов.