причину всего этого. На шестой день я начал терять надежду. На седьмой Марк стал убого шутить, называя меня Сизифом № 3. На девятый я даже стал находить в этом что-то смешное. На десятый во мне угасли последние искры интереса. Только благодаря какой-то сверхъестественной добросовестности, граничащей с мученическим отчаянием, мы наконец докопались до сути. Суть обнаружилась в 73-м дублирующем узле, издевательски далеко от предполагаемого центра аномалии. И была она довольно неприглядна — пара маленьких комков серой шерсти в окружении чёрных потёков запёкшейся крови.

Неизвестно, что заставило крысу забраться в такие непролазные дебри техногенных джунглей и как ей удалось миновать все предпринятые инженерами защитные меры. И почему за ней последовала вторая. Понятно лишь, что исход этого безумного путешествия оказался печален для всех. Крыса А застряла, одновременно наколола переднюю лапу на особенно длинный и острый спай и запуталась задней в проводах. Крыса Б пыталась вытащить крысу А за хвост. Их обеих било током. Напряжение совсем небольшое, недостаточное, чтобы убить на месте даже существ с такой маленькой массой. И слишком слабое, чтобы крыса Б не смогла разжать челюсти, оставить А и уйти. И если бы она так поступила, чертов узел 73 просто вышел бы из строя, а умная страхующая система просто распределила бы его функции между сотней других узлов. И никто бы даже ничего не заметил. Но она не ушла. Б до последнего продолжала пытаться спасти А ("Да просто сожрать она её очень сильно хотела. Смертельно проголодалась." — Марк Цветков, инженер-техник 3-го разряда, 26 лет). До тех пор пока её сердце не выдержало. И тогда случилось самое невероятное. Своим хвостом крыса Б достала до контактов соседнего узла. И это, в сочетании с электрическим сопротивлением двух тел и растёкшейся в нужных местах кровью, создало новую логическую цепь. Цепь, которая заставляла автомат думать, что всё в порядке, но при этом каждые 18 миллисекунд дублировала одну из команд в стеке. В итоге интеллектуальная, сверхгибкая, легко адаптирующаяся к любым ЧП, максимально отказоустойчивая система стала разрушать саму себя.

Что ж, это и правда хорошая версия, Марк. Где-то произошло нечто. Нечто незначительно маленькое, но фатальное. Нечто ломающее самые базовые, самые нерушимые правила естества. То, чего никогда не должно было произойти. Один единственный фотон оказался чуточку быстрее скорости света. Квантовый компьютер размером с солнечную систему поделил на ноль, и у него получилось. Марк пошутил настолько плоскую шутку, что её толщина достигла субатомного уровня и смогла разрезать пространственно-временной континуум. Или же кто-то кого-то полюбил. Той самой идеальной романтической любовью. Которая не зависит от биохимии мозга и психологических комплексов. Про которую слагают стихи и поют песни. Которой не бывает в принципе.

— Ага. Дошло, да? — понял по моим глазам Марк. — Вот и мечется где-то там под изнанкой нашей реальности аварийная бригада архангелов. Лихорадочно выключают они сейчас всё, что сломано, и ещё пока не. Звёзды, течение реки, цик…

Марк вдруг запнулся и замер, глядя в одну точку. В нем что-то сильно изменилось. Настолько, что он даже не был похож на недавнего "незнакомого Марка". Лицо стало совершенно безразличным. И глаза — погасли. Он встал с земли, отряхнулся, произнес одно единственное слово: "Плевать". И ушел в темноту.

И я не стал его останавливать. Мне не было на него плевать, но мне было совершенно не интересно как то, куда он направился, так и его объяснение происходящего. Как и Эмме с Марией. Выключение? Да. Пусть так. Какая разница? Выходит, что всем нам только что — щёлк! ‐ выключили любопытство. От осознания этого было как-то очень… пусто.

Я покрепче сжал… ммм… твои плечи. Почему-то теперь я не смог назвать твое имя. Даже мысленно. Будто я его забыл, хотя это совершенно не так. Я помнил абсолютно все о тебе. Просто твоего имени больше не было. Как и имени… этой девушки, сидевшей с угрюмым видом напротив нас. Хотя я с ней знаком уже два года. И имени того, кто только что ушёл. Он и вовсе мой друг детства. И моего имени. Нам… только что выключили имена. Щёлк!

— Э а-о, — сказала ты, посмотрев мне в глаза.

— Что? — хотел спросить я, но вместо этого получилось одно лишь "О?".

Теперь нет и согласных. Щёлк!

Твои глаза наполнились слезами, и… Всё происходит слишком быстро. В радужках твоих глаз не было нужного цвета. Твоего цвета. Того, который мне так нравился. Его не было не только в твоих глазах, его не было вообще теперь нигде.

Стоп. Хватит. Пожалуйста, остановитесь! Нет! Хватит! Не надо больше ничего у нас забирать! Пожалуйста! Пожалуйста…

Ты уткнулась мне в плечо, а я прижал тебя к себе и зажмурился. Возможно, если мы будем сидеть очень тихо и не шевелиться. Почти не дышать. Притвориться, что нас вообще тут нет. Может быть, тогда мы больше ничего не потеряем. А может быть, даже и все это пройдет как горячечный бред. Но я почему-то и точно знаю, что это никакой не бред и не сон.

Полный животного ужаса вспарывающий саму душу крик вывел меня из оцепенения. Даже при всем моем отсутствии интереса к происходящему вокруг, я вздрогнул и автоматически осмотрелся в поисках источника крика. Им оказалась та, что сидела напротив. Лишь мельком взглянув на нее и по сторонам, я сразу понял, в чем дело и снова закрыл глаза, прижимая тебя к себе еще сильнее. Чтобы ты ни в коем случае не увидела то, что увидел я.

А увидел все то же, что и раньше. Только теперь выключили красоту.

— Э-о-и, э-о-и, э-о-и, — "не смотри, не смотри, не смотри", повторял я, покрываясь холодным потом и изо всех сил подавляя рвотные позывы. Отгоняя мысли про сдирание кожи и выдавливание глаз и стараясь не думать о том, что за существо сейчас держу в объятиях. Всё тело била крупная дрожь, а сердце билось о грудную клетку так сильно, будто перед каждым ударом брало хороший разбег.

Ты вроде бы меня поняла и кивнула, и похлопала меня по предплечью. Я тебя отпустил.

— Э-ы! — крикнула ты, хватая меня за руку. И мы побежали, не открывая глаз.

Не знаю, как долго мы бежали. Кажется, очень долго. И сотню раз должны были споткнуться и