* * *

Женское пальто было очень красивым – вельветовое, в мелкий рубчик, иссиня-черного цвета. Пуговички-кнопочки располагались аккуратно в ряд, как на баяне: того и гляди – задвигаются и заиграют.

«Интересно, какая же хозяйка у этого пальто? Наверное, холеная, с наманикюренными ногтями, на высоких каблуках», – подумала гардеробщица Серафима Павловна Новикова.

За два года работы в гардеробе БКЗ – городского большого концертного зала Серафима научилась безошибочно определять хозяина сданной на хранение верхней одежды. Вертлявые худенькие дамочки любили наряжаться в светлые тона драпа, женщины покрупнее предпочитали темные. Женат мужчина или нет, можно было понять сразу, у женатых вешалка крепко пришита, а холостяки сдавали пальто с вешалкой оторванной. Сима ругалась: «Что, некому вешалку пришить?», и, услышав в ответ, что некому, иногда пришивала оторванные петельки сама.

– Ты что, сумасшедшая? – возмущалась сменщица. – Этой услуги в прейскуранте нет!

Но Сима молча улыбалась и продолжала пришивать. Когда-то в «другой жизни» Серафима Павловна была далека от ремонта вешалок, но мысли о прошлом она гнала, как назойливых мух.

Модное черное вельветовое пальтишко Сима не принимала, это она помнила точно, но пальто висело на «ее номерках».

– Удивительное дело! Мимо меня никто не проскочит, а тут целое пальто появилось?! Неужели повесили, когда я бегала в буфет?

Десять минут на прием пищи гардеробщицам было официально разрешено, а Сима, как ей казалось, отошла всего минут на пять. Да и кому понадобится одежда в разгар концерта?

Серафима Павловна присела на стоящую за вешалками скамейку, деревянная плашка больно царапнула ногу, тоненькой струйкой потекла кровь. Серафима, ахнув, захромала в туалет. Вчера в туалете не работал кран, он фыркал и выдавливал по нескольку капель воды.

В туалетной комнате всегда было чисто и пахло белизной. Серафима любила это время предвкушения, когда в фойе царило спокойствие, но вот-вот закончится концерт, и публика хлынет оживленным потоком по длинной мраморной лестнице. Застучат, как клювы птиц у кормушки, номерки, и она будет порхать по гардеробу, выдавая вещи. Сегодня кран починили. Но едва Сима открыла дверь, как увидела ноги.

Очень красивые ноги, стройные, в обтягивающих чулочках. Все, что было выше ног, тоже выглядело красиво – светлые кудрявые волосы, нежное лицо с большими ресницами, длинные пальцы. Только девушка не подавала абсолютно никаких признаков жизни.

Серафима Павловна не растерялась, она вообще была дамой сообразительной и до работы гардеробщицей в БКЗ долго трудилась в городской газете, возглавляя отдел информации. Работа с информацией и журналистика как таковая, естественно, тренирует и нервы, и психику. Психика у Серафимы была устойчивой. Она проверила у девушки пульс, пульс не нащупывался, и побежала в приемную, к директору, попутно крикнув дежурной Галине:

– Вызывай полицию и «Скорую»! В туалете труп!

Галка охнула, заверещала и начала звонить, а Сима, перепрыгивая через ступеньки, добежала до третьего этажа, где находился кабинет директора, и, запыхавшись, ворвалась туда без стука:

– Петр Петрович! Беда!

– Номерок не вернули, Серафима Павловна? – Но подняв глаза, Петр Петрович удивился: – Ты откуда такая всклокоченная? И кровь на ноге! Террориста задержала, который пытался прорваться на симфонический концерт?

– В туалете труп молодой девушки. Галя вызывает полицию. Спускайтесь срочно. Сейчас концерт закончится, выйдут люди. Надо успеть что-то сделать!

Вместе с испуганным директором они закрыли туалет, повесив вывеску «Не работает», выдача одежды была усилена несколькими дежурными, и только тогда вздохнули с облегчением, – публика ушла в неведении, и никто не догадался, что в туалете БКЗ, совсем рядом с гардеробной, лежит труп молодой и красивой девушки.

Пока ехала полиция, допрос с пристрастием устроил директор. Как оказалось, охранник чем-то отравился и приходил в себя в каморке персонала, а его функции взяла на себя дежурная по фойе Галина Сергеевна, успокоив, что народу на концерт пришло человек пятьдесят, немного по городским и концертным меркам, поэтому особо сторожить было незачем.

Бледный охранник клялся и божился, что отсутствовал минут десять, не больше. Петр Петрович застонал, схватившись за голову.

– Дорогие мои, я прямиком пойду по статье «халатность». Галина Сергеевна, вы ведь отлучались с рабочего места?

– Никуда я не уходила, – с ясными глазами соврала дежурная, которой через полчаса после начала концерта надоело одной торчать у входа, и она отправилась в каморку к охраннику узнать о его здоровье. Охранник был вдовцом и последний месяц оказывал Галине всяческие знаки внимания.

Серафима об этом догадывалась и понимала, что Галка нагло врет. Никого на входе не было. Да, Петра Петровича по головке не погладят, и поэтому директора надо выручать.

Серафима Павловна попала в гардеробщицы БКЗ совершенно случайно. Много лет верно и преданно она служила в городской газете и была готова работать там до своего столетнего юбилея, но ветры перемен коснулись ее любимого издания. Прежнего главного редактора забрали в другой город, на повышение, а новым учредители назначили молодого человека по имени Артур Цепляйло, экономиста по образованию. Он срочно начал проводить реформы и в первую очередь предложил уволиться пенсионерам, в список которых попала и Серафима. Она не стала унижаться и объяснять, что прошло только два месяца с ее «пенсионной даты» и что она полна сил.

Когда новый руководитель, а Сима называла его про себя «мальчиком», пригласил ее в кабинет, сразу все стало понятно. Цепляйло смотрел куда-то в сторону, в окно, и будто разговаривал тоже с окном.

– Вы знаете, мы решили омолаживать кадры в газете.

Серафима Павловна даже поднялась на цыпочки, чтобы видеть, что же происходит за окном, может, там находились «мы», на которых ссылался новый начальник? Но из окна было видно только дорогу и медленно ехавший по ней трактор.

«Вот и я трактор, – подумала Сима. – Старый трактор, этакий первенец советского тракторостроения. Но откуда пришлому мальчику знать, что такая машина рассчитана на серийное производство и двигатель у нее хоть куда».

– Наверное, вам пора отдыхать, – продолжил свою речь Цепляйло.

– Наверное, – согласилась она и подумала, что все в жизни происходит не просто так.

Дочь Вера как раз накануне очень просила мать оставить работу и помочь с ребенком. Единственному внуку, пухлому Тимошке, стукнул год, и дочка хотела выйти на работу.

– Вы напишете заявление? – обрадовался мальчик.

– Напишу, – ответила Сима и снова заглянула в окно. Трактора уже не было.