Елена Одинцова

Мужество мальчишки

1 глава. Ура! Каникулы!

Боже мой! Не верю своему счастью! Каникулы! Это же теперь можно не вставать рано в школу, валяться сколько душе угодно в кровати, не готовить домашние задания, гулять, и самое желанное — играть в компьютерные игры допоздна!

Мой взгляд упал на календарь, висевший на стене. На нем достаточно жирно красным фломастером была обведена долгожданная дата — 31 мая, что в моем случае символизировало начало долгих летних каникул. Я взглянул на письменный стол, за которым устраивал сражения до позднего вечера с уроками, потом снова на календарь и сладостно растянулся в кровати, чувствуя, как от всего этого блаженства щекочет где-то глубоко внутри. Вот теперь-то календарь можно убрать с глаз долой! Не хочу, чтобы передо мной маячили три грядущих месяца, постоянно напоминая, что летние дни потихоньку утекают, словно крупинки в верхней части колбы песочных часов, и что по их окончанию, наступит самый грустный месяц в году — сентябрь. Не то чтобы я не любил сентябрь. Я вообще каждый месяц уважаю. Но вот это тягостное ощущение уходящего праздника под названием «летние каникулы» доставляет мне чуть ли не физическую боль. Одно дело предвкушать что-то приятное, и совсем другое — предвкушать то, что омрачает жизнь.

Но сейчас я не хотел думать об этом, мне было таааак хорошо нежиться в родной, уютной кровати и мечтать, как я буду проводить дни собственного лета, что другие мысли нарочно гнал из своей головы.

И тут, как гром среди ясного неба, послышались мамины шаги за дверью. Она словно специально шоркала тапками, да посильнее, чтобы уведомить меня о своем намерении вторгнуться в мои голубые мечты.

— Лёнечка, сынок, вставай! — послышалось за дверью.

«Нееееет! — забунтовал мой организм. — Ну, почему я должен вставать в свой законный каникулярный день?!»

— Лёнечка, солнышко, просыпайся, — ласково сказала она, заглянув в мою комнату. Да, мама у меня была красивая. Вся ее внешность излучала свет. Может быть, этот свет видел только я, а может быть его видели и другие, но каждый раз, глядя на нее, я ощущал идущие ко мне лучи, которые вызывали внутри чувство доверия, доброты и теплоты. Характер у нее был, конечно, не простой. Строгость и упорность в своем мнении были ей присущи больше, чем кому-либо из нашей семьи. Если что-то ей приходило в голову, то она могла целой армии солдат доказать, что это нужно всем, и других вариантов быть просто не может. Но все ее решения были последовательны, логичны, не были непредсказуемыми и поэтому не внушали страх.

Мама зашла в мою комнату и села на край кровати.

— Наслаждаешься? — спросила она.

— О, даааа — протянул я, специально придавая голосу хрипотцу.

— Уже 11 часов, вставай давай! И пошли вместе завтракать, я уже проголодалась, пока ждала, что ты проснешься, — а потом игриво приподняла бровь и добавила. — Я там оладушки испекла и какао сварила.

Это был шах и мат в ее исполнении. Я тут же подорвался с кровати и побежал умываться.

2 глава. Самая ужасная новость

Мама знала, что я обожаю оладушки. Их запах был такой вкусный, что даже еще не пробуя ни одного, уже можно было истечь слюнями и тут же ими захлебнуться. Мы сели за стол. Настроение у меня было праздничное. Я выспался, в окно светило солнце, на столе была моя любимая вкуснятина, внутри ощущение расслабленности. Я отпил из кружки глоток ароматного какао и откусил толстенький, пышный оладушек. Ммммммм……

— Ну, как? — спросила мама, глядя на меня.

— Очень вкусно! — заключил я.

— Для тебя старалась, — улыбнулась мама.

— Спасибо! — ответил я, отправив в рот остатки первого оладушка.

— А хочешь, я тебя научу такие делать? — как-то совершенно неожиданно она предложила.

— Эээээ, зачем мне это? Я собираюсь быть разработчиком компьютерных игр, программистом, а не поваром. А если мне очень захочется оладий, то я тебя попрошу их приготовить, — проговорил я шутливо.

— Лёнь, уметь готовить оладушки и быть программистом — вещи абсолютно совместимые, одно другому не мешает, тем более ты мальчик, должен все уметь, — довольно серьезно прозвучал ее тон.

— Мам, давай в другой раз как-нибудь. У меня еще вся жизнь впереди, научусь еще.

— А если ты уедешь куда-то, где меня не будет, то этот навык тебе пригодится не когда-нибудь, а уже прям сейчас. Так что давай к папиному приходу, организуем еще одну партию оладий, и это не обсуждается, — заключила она. — Кстати, у меня к тебе есть серьезный разговор.

«Только не это, — подумал я, — в кухне начинает пахнуть не только свежеиспеченными оладушками, а еще и мамиными идеями, что было уже не так приятно». Но я не любил нагнетать дурные мысли, поэтому сконцентрировался на поедании любимых пышечек. У меня есть лучший друг Колька, он в обеденное время три раза в неделю ходит заниматься в бассейн, поэтому можно было сегодня не торопиться гулять с ним, он освободится ближе к пяти часам вечера, я решил согласиться на мамино предложение.

Мама вручила мне фартук и сказала:

— Дорогой мой, уважаемый программист Леонид, давай с тобой сейчас запрограммируем такие оладушки, что наш папа, попробуя их, будет согласен на любые твои просьбы без боя!

Это звучало очень привлекательно. Мы начали замешивать тесто. В ход пошли яйца, кефир, мука, сахар, соль, а так же какие-то странные мамины уловки и подходы в мою сторону в попытках спланировать мои летние каникулы вместо меня.

— Лёня, ты давно дедушке звонил?

— Мам, давно. Если честно, то я не хочу ему звонить.

— Почему это? — поднялась в вопросительном жесте мамина правая бровь.

— После того, как умерла бабушка, дедушка очень изменился, с ним очень сложно разговаривать, он угрюмый, молчаливый, разговор не поддерживает, придирается ко мне, учит меня жизни. Я этого не люблю, — честно признался я.

— Сын, мы все рано или поздно будем находиться в состоянии, когда нам одновременно будет нужна чья-то поддержка, и в то же время, когда мы не захотим никого видеть, будем хотеть побыть только лишь наедине со своими мыслями. Дедушка столкнулся с огромнейшей потерей, бабушка была для него неотъемлемой частью жизни, она была самым близким ему человеком. Сейчас ему очень нужны наши звонки, наше внимание, даже если оно будет очень краткое. Главное, чтобы он чувствовал, что не один, что о нем помнят, что он нужен.