Эльчин Гусейнбейли (Гарачуха)

Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

Что написано пером, того не вырубишь топором!

Перевод с азербайджанского:

Сиявуша Мамедзаде

©

©

Что написано пером, того не вырубишь топором!

www. qalemneshr. com

ЭЛЬЧИН ГУСЕЙНБЕЙЛИ

ШАГИ КОМАНДОРА или 141-й ДОН ЖУАН

Роман-экскурс

Маршрут Орудж бея Баята (1599–1601): Исваган-Казвин-Кашан-Гум-Решт-Энзели-Мангышлак-Астрахань-Казань-Москва-Архангельск-Лейпциг-Прага-Рум-Мадрид-Лиссабон-Вальядолид.

Маршрут Эльчина Гусейнбейли (2006-й год, апрель-июнь): Баку-Ленкорань-Астара-Ардебиль-Тебриз-Зенджан-Исфаган-Кашан-Гум-Казвин-Решт-Энзели-Астара-Ленкорань-Баку-Париж-Мадрид-Вальядолид-Валенсия-Мадрид-Париж-Баку.

ЭЛЬЧИН ГУСЕЙНБЕЙЛИ

(литературный псевдоним: Гарачуха)

писатель-драматург, публицист

Родился в 1961 году в Азербайджане.

Окончил факультет журналистики Московского Государственного Университета Им. М.В. Ломоносова, с отличием.

Автор 8 романов, 11 пьес, более 100 рассказов и десятка публ. статей.

Книги: “Танцующий мальчик”, “Человек-рыба”, “Полынные чайки”, “Господин 21-й век”, “Игра для двоих”, «Оазис метро», «Шах Аббас», «Черно-белые» рассказы.

Романы: “Вдоль тутовых деревьев”, “Человек-рыба”, “Полынные чайки”, “Оазис метро”, «Шаги командора или 141-й Дон Жуан», «Шах Аббас», «Бег на перекрестке», «Азых».

Большинство произведений переведены на другие языки.

Переводил произведения великого русского писателя Андрея Платонова. Книга рассказов Платонова «Фро» вышел на азербайджанском языке 2010 году в серии “books”.

Обладатель многих престижных литературных премий.

Женат, имеет двух детей.

Шаги командора или 141-й Дон Жуан

Дон Жуан признается донье Анне, что из-за любви к ней он решился на убийство ее мужа – Командора. Донья Анна колеблется, она в потрясении, в ее душе верность супружескому обету борется с чувством «недозволенной» любви. Дон Жуан идет отворять дверь. На пороге окаменевшее видение Командора…

Общий финал «Дон Жуанов».

Пролог

По сути, все было просто. Проще простого. Даже то, что я перевоплотился в «донжуана». Все меняется – от простого к сложному. Родник превращается в ручей, ручей становится рекой, река впадает в море, а море в своем самом масштабном преображении предстает океаном…

Мое донжуанство проявлялось в прямой пропорциональности к наличию сексуальных объектов, я и сейчас думаю, что причиной моего донжуанства стало отношение окружающей среды ко мне. Быть может, во мне донжуан проклюнулся еще в детстве, когда в одной укромной лощине я сделал наглое предложение своей однокласснице. Теперь она многодетная мать. Но в то время она почему-то искала свое счастье в выжженных солнцем желтых пустошах в пожухлой траве, под обрывами, пропахшими сыростью. Потом последовала весенняя любовь («Полынные чайки»[1]), и я стремился «проникнуть» в генетическую память моего достославного деда и постичь его любовь к моей бабушке.

Наверно, я метил в донжуаны и тогда, когда я загляделся на округлости под вырезами цветастого платьица и таинственную промежность одной девчонки, кормившей голубей («Небеса белым-белы…»), и когда я одарил в школе Айбениз первым поцелуем. Именно тогда впервые наша очкастая учительница нависла надо мной и наманикюренными пальцами (о грязи под ногтями не говорю) надрала мне уши, затем, постучав ручкой по моему «комполу», прошипела: «донжуан».

Напоследок я разыграл «флирт». Избрав объектом грудастую девушку с точеными пальчиками в метро. Ах, женские груди! Мужчинам бы их не пару, а все четыре, – в компенсацию за упущенные ранее возможности («Игра в…»). Еще позднее началось мое сочинительство, то есть, я начал повсеместно – в метро, в автобусе, на крышах небоскребов пудрить мозги красивым дамам о своих амурных приключениях («Дон Жуан – плагиатор»). Возможно, это мое донжуанство было предначертано 46-м размером (не по душе мне это слово «размер») моей обуви, и мои ноги, спевшись с судьбой, искали единственную, неповторимую. Такую, чтоб от тоски ко мне слезы рекой проливала (слезы, приводящие мужчин в раж!), чтоб ходила, излучая свет и благоухание! («Спевшиеся с судьбой»).

Так вот, ноги мои искали-искали и набрели, нашли «девушку-красное солнышко» («Солнцеликая девушка») и захотелось встречать с ней восход солнца, но, увы, этой мечте не суждено было сбыться. Не хотело солнышко восходить навстречу той девушке, видно, смущалось, потому, как девушка была невозможно красива.

Нет, мой дорогой, мой любезный, высоколобый или узколобый, ласковый или немилосердный, но стремящийся все узнать читатель! Донжуанство – это не простой бытовой вопрос, это – философия, это – школа, и мои представления о нем, как и ваши, оказывается, были далеки от реальности. Я не знал толком суть донжуанства, считал это лишь происками коварного сердцееда, даже и в годы своего московского студенчества, когда забавы ради бахвалился генетическим родством с далеким историческим персонажем – Орудж беем Баятом; у россиян он именовался Дон Жуаном Персидским, у испанцев – Дон Хуан «de Persia», у англичан Дон Жуан «of Persia»…

В библиотечных залах, в коридорах общежития и университета, отдающих банным сырым духом я сочинял небылицы и легенды про эту особу Несомненно, все клевали на эту развесистую клюкву, потому что люди падки на ловкие выдумки, на экзотическую диковинку, поддаются маги небывальщины. Есть и свидетели моих россказней, слава Аллаху, живы-здоровы, и могут подтвердить мои слова. Ну, если уж не сейчас, то в будущем кто-то поверит в достоверность моих сочинений. Ибо никому не хочется расстаться с завлекательной фантазией и, в конце концов, человек проникается верой в ее правдивость.

Причем, данное произведение мог бы написать только ваш покорный слуга. Ибо сущность моя и моего героя чрезвычайно схожи друг с другом. Но есть персоны, чей облик и злокозненное нутро напоминают четвероногих, и потому, пусть хоть они посвятят не двадцать лет, а полжизни донжуанству, они априорно обречены на неудачу.

Впоследствии мне стало ясно, что мои фантазии отнюдь не беспочвенны и, быть может, я действительно являюсь дальним потомком Орудж-бея Баята. Потому я взялся изучать биографию вероятного предка. Все мои выкладки свидетельствовали о моей причастности к его родословному древу. Я, как и он, высокого роста, глаза карие, волосы черные, волнистые. Я, как и иностранные аристократы, люблю одеваться с изыском. Например, мне хочется облачиться в черный фрак, надевать черные перчатки, носить черный цилиндр и ходить с тросточкой. Правда, во времена Орудж-бея таких причиндалов не было. Потому он носил куртку-дуплет с кружевным воротником и короткие брюки-браккет, берет или шляпу, а вместо тросточки у него была шпага.

Оба мы родились под знаком Козерога, в год Быка. Может, есть совпадения и в наших судьбах? Это ведомо лишь Господу Богу. Но то,