До наступления рассвета оставался час.

Я, перепрыгивая с ветки на ветку, прислушивалась к любому хрусту, разносившемуся в лесу. Хоть глаза и привыкли к темноте, многие вещи все еще были недоступны восприятию. Тени деревьев словно ожили, играя с моим разумом, а инстинкт выживания включился на полную мощность.

Ответ очевиден: либо я, либо они.

Наконец-то! Я обнаружила их раньше, чем они обнаружили меня. Три светлых пятна проскользнули с краю, довольно быстро и незаметно для обычного человека, но недостаточно быстро для меня.

Прицелившись из рогатки, что сделала сама, я отправила в полет сразу три шарообразных снаряда.

Бах! Бах! Бах!

Прямое попадание!

— О нет!!! — завопил детский голос. — Салатовый! Опять!!! Только не он!

— Я же красный! Ну, хоть не черный, как вчера, — произнес другой мальчишка.

— О! Сегодня я фиолетовый! Это редкость, — хихикал третий.

— Малявки, вам еще учиться и учиться, — смеялась я, выходя из своего укрытия.

Передо мной стояло три лысых мальчика десяти лет в красно-белых рясах. Голова каждого была выпачкана в краске, которую было чертовски трудно вымыть. Уж я-то знаю.

Это было мое правило. Через полгода, как я стала на острове Храмов адептом, каждый день на мою жизнь покушались. Причем с такими изощренными фантазиями, от которых даже у самого безжалостного маньяка волосы на голове дыбом бы встали. Наверное, из-за этого эти монахи и бреются на лысо.

В это время я решила им мстить. Сделала по рецепту Усоппа особые шарики с жидкой краской, а после в каждого, кто посмел напасть на меня и проиграть, я выстреливала снарядом, покрывавшим их лысину краской.

Адепты ругались, злились, угрожали, жаловались, но мастер двенадцатого храма лишь пожимал плечами и говорил: «Старайтесь лучше!».

В итоге, это стало для меня чуть ли не самой любимой игрой, так как особенно часто меня атаковали ночью, когда все думали, что я сплю. Хы! Наивные!

По сути дела было только одно время, когда меня никто не трогал. Это время, когда все выходили на гору и любовались рассветом, но я же выходила на гору и любовалась на свои труды. Головы… везде лысые головы… красные, желтые, зеленые, синие, фиолетовые! Раскрашенные яйца!

Обожаю «любоваться рассветом»! За эти два года еще ни разу не пропустила его. Вот только теперь я залазила на гору выше всех и ржала, не скрывая издевательских нот. Но сегодня особый рассвет. Мой последний рассвет на этом острове.

— Ну что, малявки, готовы? — я посмотрела на мальчиков, что пытались стереть краску с лысин, однако с каждым движением краска только еще сильнее въедалась в кожу. — Хвостик! Орех! Ворчун!

— Да, Картошка-сан, — отозвались мальчишки. За это время я так же каждому придумала имя. Мастера готовы были меня за это убить! В сущности этим они и занимались.

Как я могла посметь дать имена их адептам? Но мне было все равно. Я давала имена каждому адепту, у кого его не было. Мне так проще. Тяжело разговаривать с человеком в стиле: «Эй, адепт! А помнишь, как мы с адептом и еще с другим адептом зависли у очередного адепта?». Жуть какая-то получается!

Хотя мастера меня уговаривали, просили, умоляли прекратить это безобразие, но в итоге сдались и сами стали обращаться к ребятам, используя эти имена.

— Ладно, направляемся на гору, — сказала я. — Скоро рассвет. Хочу лицезреть результат своих трудов. Сегодня особый день!

— Особый, потому что вы нас покидаете, Картошка-сан? — спросил Хвостик с красной головой.

— И не только, — улыбнулась я мальчишке. — Сегодня ночью меня пытались убить все мастера!

— ЧТО?! — воскликнули парни. — Это же значит, что они… они… они…

— Да! — смеялась я в голос. — Их тыквы тоже крашеные! ХА-ХА-ХА!!!

Мальчишки присоединились к моему смеху, хватаясь за животы.

— Картошка-сан, когда я вырасту, то тоже хочу стать пиратом, как и вы, — неожиданно сказал Орех, что с фиолетовой головой.

— Вот как? — улыбнулась я мальчишке. — Только смотри Девятому это не говори, а то он мне из задницы все волосы повыдергивает!

Дети вновь засмеялись.

— Но Картошка-сан, — хихикая, произнес Ворчун с зеленой головой. — У вас же договор на счет волос. Он их не трогает.

— Так это на голове, а про зад мы как-то не уточняли!

Мальчики так засмеялись, что Хвостик неожиданно икать начал.

Так мы, смеясь, дошли до горы, где практически все собрались и заняли свои места. Я, естественно, села выше всех.

— Лепота-а-а… — с наслаждением произнесла я, смотря на разноцветные головы.

Но стоп. Кажется, кого-то не хватает.

Я закрыла глаза и, использовав Волю, прислушалась к голосам острова Храмов. Я слышала и знала о каждом живом существе, что находился тут. Птицы, звери, даже рыбы — все были как на ладони. Благодаря этому мне не составило труда узнать, что восемь монахов все же решили нарушить свое собственное правило и атаковать меня во время рассвета.

Атаковать во время традиционного «любования»? Да как вы посмели?! Что ж, сами виноваты.

Буквально за секунду до того, как адепты выпрыгнули из своих укрытий и попытались нанести удар мечами, я применила Королевскую Волю. Это больше похоже на то, словно из груди вырывается невидимая удушающая волна, контролируя которую можно использовать как оружие.

Волна Воли была не сильной, однако ближайшие пять минут эти ребята будут то и дело, что лежать на земле и пузыри пускать.

Все знали, что только что произошло, но никто даже не повернулся в нашу сторону.

Смотря на первые лучи солнца, я понимала, что буду скучать по этому месту. Как ни крути, а тут довольно красиво. Два года, проведенные тут, не были простыми. Первый год так вообще был подобен Аду, но со временем я привыкла к этой жизни, и некоторые моменты мне стали даже нравиться.

Помню, как в первые же месяцы, проведенные на острове, у меня появилась гениальная идея открыть все двери в своей кладовой и завладеть всеми способностями, что скопились у меня в сознании. Однако, бой с монстрами приводил лишь к тому, что мое тело покрывалось довольно серьезными ранами. Результат был никакой.

Девятый, что всегда занимался моим лечением, как-то спросил меня о том, что я делаю. Как оказалось, ему довелось видеть, что во время медитации на мне неожиданно появлялись глубокие раны, в то время как никого из адептов и поблизости-то не было. Пришлось рассказать ему о моей способности Безымянного Фрукта.

— Проклятый фрукт значит, — задумчиво произнес Девятый, обматывая бинтами мою ногу. — Я переговорю с мастерами по этому поводу, а ты пока поправляйся.