Никиты. Марк такой интересный, и обходительный, а эти его глаза зеленые, а голос…

Устав дожидаться, пока Дубинина закончит охать, ахать и перечислять все очевидные и невероятные достоинства Марка, я невежливо прерываю:

— Ага. Мне теперь прямо не терпится с ним связаться. Скидывай скорее номер. Я тебе потом перезвоню.

Время близится к обеденному. Пытаюсь вспомнить, на чем остановилась в своих утренних церемониях. Кажется, собиралась заняться йогой? Или позавтракать? Запуталась. Когда каждый день делаешь одно и то же, жизнь превращается в идиотский нескончаемый «день сурка».

Сообщение от Леры с телефонным номером приходит через пару минут, когда я так и не нашла ответа на вопрос о том, на каком пункте своего распорядка остановилась.

Прежде, чем звонить, выравниваю дыхание, успокаиваюсь и немного привожу мысли в порядок, чтобы не начать разговор со скандала. Правила приличия никто не отменял. Набираю номер.

— Милана? — удивленно отвечает Марк после почти минутной задержки.

На фоне его голоса тишина, потому понять, где он находится и чем занят, не получается.

Вероятно, Марк не ожидал, что позвоню так скоро, посчитав, что я только обрадуюсь подобной подачке с его стороны. Чего уж там, он, скорее всего, вообще не ожидал, что я выйду на связь. Да я и сама не могла предугадать столь неудачного стечения обстоятельств.

— Марк, — произношу я безапелляционным тоном. — Хочу вернуть тебе деньги за ремонт моей машины, скажи, как я могу это сделать.

— Никак, — спокойно отвечает он. — Потому что я их не приму.

Маскирую подобный звериному рык, за тактичным откашливанием и предпринимаю новую попытку донести до него свою точку зрения:

— Это неправильно. Ты не должен был оплачивать ремонт моей машины, потому что…

— Но я это уже сделал, милая. И обычного «спасибо» было бы достаточно, чтобы на этом тема была закрыта. А сейчас, извини, у меня совещание, я тебе позже перезвоню.

После этого он без долгих прощаний обрывает звонок, а я, потеряв дар речи от такой наглости, несколько раз открываю и закрываю рот, словно рыба, которую волной выбросило на обжигающе горячий песок морского берега.

«Ты и глаза сейчас выпучила как такая рыба», — встревает рогатый комментатор, а я нервно дергаю плечом, словно это поможет навсегда скинуть его оттуда, и заодно выкинуть из моей больной фантазии.

Швыряю смартфон на незаправленную кровать, но меньше чем через минуту хватаю снова:

— Лер, — за неимением другого выхода, я перезваниваю Дубининой. — А где он работает?

Она никогда не была дурой и прекрасно поняла, о ком идет речь, без дополнительных уточнений:

— Он директор «Строй-Инвеста».

Мысленно чертыхаюсь трижды. Потом ещё разок, на всякий случай.

Мне хватает пары секунд, чтобы сложить два и два. «Строй-Инвест» — конкурент «Архитека», а его директор Марк Нестеров — соперник Антона, которого учредители то и дело ставят брату в пример. Угораздило же меня вчера завести с ним знакомство. И я, не выдержав, чертыхаюсь ещё раз.

«Звала, Милашечка?» — тут же услужливо возникает на плече упомянутый всуе товарищ, но остается без внимания.

— Лер, расскажи, что ты вообще о нем знаешь?

Пусть думает, что я влюбилась. Так даже лучше. Это снимет с меня лишние подозрения в попытках присвоить себе ее жениха.

— Да ничего особенного. Марку тридцать два. Он много лет дружит с Никитой. Руководит «Строй-Инвестом», по слухам, весьма неплохо. Завидный жених, между прочим.

Ага, для какой-нибудь идиотки, которая будет всю жизнь гнить с ним в этом захолустье и, очарованная его бархатным голосом и зелеными глазами, заглядывать ему в рот.

— Ладно, спасибо, Лер.

И, получив желаемое, я кладу трубку точно так же, не прощаясь, как Нестеров.

Надеюсь, о моем позоре хотя бы брат не узнает.

«Отчего же? Будет знать, как отключать телефон, развлекаясь с девицами легкого поведения, одетыми в тяжелый люкс», — пожимает плечами чертик и в его словах есть доля истины.

Так и не вспомнив на чем закончились мои утренние церемонии, я переодеваюсь в легкое коричнево-бежевое платье миди и светлые босоножки. Завиваю волосы и делаю легкий макияж, чтобы быть в образе совершенства во время битвы за мое доброе имя, на которую собираюсь отправиться прямо сейчас.

«Может оружие какое возьмешь? — вносит дельное предложение непрошенный советчик. — Холодное или огнестрельное?»

Отвечаю решительное:

— Так справлюсь.

И через несколько минут уже еду в сторону центра где, как мне известно, располагается офисный новострой, возведенный пару лет назад «Строй-Инвестом» и несколько его верхних этажей отведены как раз под офис оного.

Чуть было не забыв, по пути снимаю в банкомате нужную сумму и кладу в предусмотрительно подготовленный конверт.

Масштабы строительной компании Нестерова впечатляют. К новострою примыкает огромная парковка, где я легко нахожу место для своего БМВ. Прохожу в огромные стеклянные двери с вращающимся механизмом, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Цокая каблуками шпилек по глянцевому керамограниту пола, иду к лифтам по полупустому коридору. Поднимаюсь в зеркальной кабине на тридцатый этаж, где и должны, судя по указателям, располагаться помещения «Строй-Инвеста».

Но на выходе из лифта сталкиваюсь с неожиданным препятствием — контрольно пропускным пунктом, где, приняв абсолютно невозмутимый вид, требую у сотрудников охраны, проводить меня к Нестерову, заверив в том, что он меня ждет. Это срабатывает. Мужчина в темно-серой униформе просит следовать за ним и ведет меня дальше по оживленному коридору.

Из кабинета в кабинет снуют сотрудники архитектурно-строительной компании. Они носят друг-другу чертежи и планы на огромных листах, перекрикиваются просьбами отправить электронную почту или занести договоры. Беспрестанно трезвонят телефоны, наглядно демонстрируя, что работа в «Строй-Инвесте» кипит в прямом смысле этого слова.

Чувствую себя немного лишней на этом празднике жизни, проходя мимо. Успеваю растерять большую часть боевого настроя. Но его всё ещё достаточно для того, чтобы высказать Нестерову всё, что я думаю о нем и его одолжениях.

Сотрудник пункта охраны оставляет меня у двустворчатых деревянных дверей с матовой табличкой, на которой обозначены регалии Нестерова и его фамилия, имя, отчество.

«Ну вперед, Милашечка, как говорил Кличко, обидеть боксера может каждый, но не каждый может успеть извиниться», — напутствует меня чертик, каким-то чудом надевший на голову армейскую каску.

Я никогда не считала Кличко кладезем мудрости, однако, решительно киваю и столь же решительно готовая к бою, вхожу. Однако, за дверью всего лишь приемная.

Темноволосая секретарша, волосы которой стянуты в такой тугой хвост, что, кажется, заменяют ей подтяжку лица, поднимает голову от лежащих на столе бумаг и смотрит на меня как баран на новые ворота.

— Прошу прощения, девушка, но вы к кому? — интересуется она, хотя за показной вежливостью сквозит очевидное