— Это братья Уилла, Джеймс и Эдвард.

Джеймс Эденсор, который был похож на своего отца, за исключением того, что у него были темно-каштановые волосы и он выглядел несколько менее добродушным, встал, чтобы пожать руку, в то время как Эдвард, у которого были светлые волосы и большие голубые глаза, остался сидеть. Робин заметила шрам на виске Эдварда. К его стулу была прислонена трость.

— Очень хорошо, что вы с нами встретились, — сказал сэр Колин, когда все расселись. — Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Когда Страйк и Робин отказались, сэр Колин слегка откашлялся и сказал:

— Ну… Наверное, мне следует начать с того, что я не уверен, что вы сможете нам помочь. Как я уже сказал вам по телефону, мы уже пробовали использовать частных детективов, но ничего не вышло. Возможно, это даже ухудшило ситуацию. Тем не менее, вас очень рекомендовала мне семья Чизвелл, которую я знаю давно. Иззи заверила меня, что если бы вы не думали, что сможете помочь, вы бы сразу сказали мне об этом, что я счел хорошим комплиментом.

— Мы определенно не беремся за дело, которое считаем безнадежным, — сказал Страйк.

— В таком случае, — сказал сэр Колин, складывая пальцы, — я обрисую ситуацию, а вы сможете высказать свое экспертное мнение. Да, пожалуйста, — добавил он, отвечая на незаданный вопрос Страйка, когда детектив потянулся к своему блокноту.

Даже если бы он не знал прежней профессии сэра Колина, Страйк понял бы, что он хорошо умеет излагать информацию в организованной и убедительной форме, поэтому просто подготовил ручку.

— Думаю, лучше начать с Уилла, — сказал государственный служащий. — Он наш младший ребенок, и он… Не люблю говорить, что это была случайность, но Салли был сорок четыре года, когда она забеременела им, и довольно долго не осознавала этого. Но мы были в восторге, как только оправились от шока.

— Мы с Джеймсом не были, — вмешался Эдвард. — Никому не нравится думать, что их сорокалетние родители творят такое, когда их не видят.

Сэр Колин улыбнулся.

— Ну ладно, скажем так, это был шок со всех сторон, — продолжал он. — Но мы все души не чаяли в Уилле, как только он появился. Он был милым маленьким мальчиком. Уилл всегда был очень умным, но когда ему исполнилось шесть или семь лет, мы забеспокоились, что с ним что-то не так. У него был страстный энтузиазм — можно даже сказать, навязчивая идея — он не любил нарушать свой распорядок дня. То, что другие дети воспринимали спокойно, беспокоило его. Он не любил большие компании. На детских праздниках его можно было найти наверху тихо читающим или играющим в одиночестве. Мы немного волновались за него, поэтому отвели его к психологу, и ему поставили диагноз “легкая степень аутизма”, край аутистического спектра. Нам сказали, что ничего драматического, ничего серьезного. Психолог также сказал нам, что у него очень высокий IQ. На самом деле это не было неожиданностью: его способность обрабатывать информацию и его память были экстраординарными, а его возраст чтения был по крайней мере на пять лет старше его фактического возраста.

— Я рассказываю вам все это, — продолжал сэр Колин, — потому что я считаю, что особое сочетание способностей и причуд Уилла объясняет, по крайней мере частично, как ВГЦ удалось завербовать его. Был предыдущий инцидент, который нас сильно обеспокоил и который должен был стать предупреждением.

Когда Уиллу было четырнадцать, он познакомился с парой мальчиков в школе, которые сказали ему, что они радикальные социалисты, ведущие своего рода общую войну с властью. Уилл был довольно уязвим перед людьми, которым он, казалось, нравился, потому что на тот момент у него никогда не было много близких друзей. Он увлекся их философией всеобщего разрушения и начал читать всевозможные социалистические теории. Только когда они убедили его поджечь часовню, мы поняли, что происходит. Он был на волоске от исключения, и только признание одноклассницы на поздней стадии спасло его. Она знала, что эти мальчишки постоянно дразнят Уилла, чтобы посмотреть, как далеко они смогут убедить его зайти.

— После этого мы с Салли усадили его, — сказал сэр Колин, — и очень долго с ним разговаривали. Нам стало ясно, что Уиллу было трудно понять, когда люди могут быть двуличными. Он воспринимает все в черно-белых тонах и ожидает, что другие люди будут такими же прямолинейными, как и он, что было непреодолимым искушением для мальчиков, подстрекавших его к поджогу.

Однако, помимо этого инцидента, Уилл никогда не попадал в неприятности, и чем старше он становился, тем легче ему было заводить друзей. Характерно, что он пошел и купил книги для исследования аутизма, и он мог быть очень забавным по этому поводу. К тому времени, как он перешел в последний класс школы, мы с Салли были уверены, что в университете у него все будет хорошо. Он уже доказал, что может заводить хороших друзей, и его оценки были выдающимися.

Сэр Колин сделал глоток кофе. Страйк, которому понравилось то, как государственный служащий излагал информацию, не стал задавать вопросов и ждал, пока он продолжит.

— Затем, — сказал сэр Колин, ставя свою чашку, — за три месяца до отъезда Уилла в Дарем Эд попал в очень серьезную автомобильную аварию.

— У грузовика отказали тормоза, — объяснил Эд. — Он влетел прямо в светофор и врезался в мою машину.

— Боже, — сказала Робин. — Вы…?

— Он был в коме пять дней, — сказал сэр Колин, — и ему пришлось заново учиться ходить. Как вы понимаете, все внимание Салли и мое было приковано к Эду. Салли практически жила в больнице.

— Я виню себя в том, что произошло дальше, — сказал сэр Колин. Оба его сына хотели протестовать, но сэр Колин сказал: — Нет, позвольте мне сказать это. Уилл ушел в университет, и я не встречался с ним так часто, как хотел бы. Я должен был задать больше вопросов, не должен был принимать вещи за чистую монету. Он упомянул людей, с которыми выпивал, сказал мне, что вступил в пару обществ, его курсовая работа не казалась проблемой — но затем он исчез. Просто собрался и ушел.

— Его наставник предупредил нас, и мы очень волновались. Я сам пошел в университет и поговорил с некоторыми из его