Набрав в грудь воздуха, делаю шаг вперед и отвечаю на этот вопрос:

– Я хочу вступить в Корпус.

Я бегу так быстро, как только могу. Волосы, прежде собранные в хвост, растрепались и облепили все лицо, влажное от пота. Настойчивые пряди лезут в глаза, и я зажмуриваюсь.

Это еще не мой предел. Мне нужно ускориться.

– Пожалуй, достаточно, – слышу я сквозь стук в ушах.

Я открываю глаза только после того, как удается восстановить дыхание. Времени на это уходит больше, чем обычно, – три дня, проведенные в постели в медблоке, дают о себе знать. Я мысленно благодарю незнакомого доктора, оставившего на своем столе кофеиновые капсулы: без них было бы намного хуже.

«Капрал Солара» – выбито на нагрудном жетоне с эмблемой Корпуса, которую вижу перед собой сейчас. Ее обладательница – высокая стройная девушка с каштановыми волосами, года на два меня старше – аккуратно снимает с меня датчики. Когда она смотрит в свой планшет, ее лицо с острыми скулами приобретает удивленное выражение.

– Давненько я не видела действительно хорошего результата на беговой дорожке.

Протягивая полотенце, она окидывает меня оценивающим взглядом, и я позволяю себе немного расслабиться. Я вытираю пот с лица. Уже лучше. Это больше не «смотрите, кто к нам пожаловал» – та насмешка, с какой Солара встретила меня, забыта. Я понимаю, что удивила ее: она не ожидала, что я вообще на что-то способна.

– С физической частью теста покончено, – Солара смотрит на наручные часы и хмурится, – но ты пришла слишком рано, второго капрала еще нет. Собеседование мы сможем начать только через полчаса.

Солара отводит меня в комнату для собеседований и оставляет в одиночестве. Присаживаясь на край металлического стула, который стоит перед широким столом, я осматриваюсь. Наверное, сама эта комната – часть теста. Она неуютна ровно настолько, насколько это вообще возможно: яркий холодный свет, бьющий прямо в глаза, серые, ничем не закрытые бетонные стены. Сидя к двери спиной, я ее не вижу, и поэтому мне кажется, что меня поместили в гигантскую коробку. Несмотря на то, что в комнате довольно просторно, стены словно давят на меня. Под потолком – две видеокамеры, которые направлены на мое место. Я неосознанно поеживаюсь, понимая, что меня ожидает.

Собеседование?

О, нет. Допрос.

За противоположной стороной стола стоят три стула, точно таких же, как этот, холодный и ужасно неудобный, на котором сижу я. Три стула – для Солары, для еще одного капрала…

И для профайлера.

Я словно получаю резкую пощечину, заставляющую окончательно проснуться. На меня наваливается осознание происходящего. Что же я делаю?

После всех событий последних дней мне не стоит приближаться к профайлерам. Я утаила информацию, которая касается малодушного преступника, промедлила, не рассказала все вовремя. Мне нужно обходить профайлеров за километр – а я сама пришла к ним и сейчас добровольно укладываю голову на плаху…

Такие мысли вызывают горькую усмешку. Видимо, во мне тоже есть крохи малодушия, которые заставляют меня бояться Справедливости. И тут где-то в глубине души рождается протест, вскипает злость на саму себя. К черту. Я буду искренней, выложу все как на духу, и будь что будет. Пусть моя судьба решится здесь, пусть профайлер определит, что я заслуживаю – наказание или зачисление в Корпус. Я готова принять любое решение.

И тут я вспоминаю, что дело уже не только во мне. Еще есть Мика, которая нарушила протокол, использовала лечебный модуль, пытаясь спасти брата. Мика, которая пыталась вылечить Несовместимого, загрузив в модуль чужой профиль совместимости. Если я начну рассказывать, как все было, то профайлер доберется и до этих воспоминаний – и тогда Мику, даже в самом лучшем варианте развития событий, лишат эмблемы медсестры.

Любимая работа – все, что осталось у Микелины, и я не могу, не имею права отбирать у нее последнее.

Ладони, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки, ногти больно впиваются в кожу. Как же быть?

Я не смогу солгать профайлеру, обмануть его невозможно. Даже если я в его присутствии просто подумаю о том, чтобы солгать, он это почувствует. Но сказать правду – значит собственными руками утопить Мику. Этого я не смогу себе простить.

В комнату заходит Солара. Занимая крайний стул слева от меня, она говорит, что собеседование скоро начнется. В ее руках планшет и какие-то бумаги. Она протягивает мне анкету, которую нужно заполнить. Видимо, это важный документ, раз его печатают на хорошей бумаге.

Ручка дрожит в моих пальцах. Я отвечаю на стандартные вопросы: имя, возраст, дата прохождения последнего отборочного теста – и тем временем лихорадочно пытаюсь придумать, как не выдать Микелину. Назад дороги нет: если сейчас встану и заявлю, что передумала вступать в Корпус, то навлеку на себя подозрения и тогда мне не отвертеться от детального допроса, который уже не будет обставлен как «собеседование».

Нужно успокоить свои мысли. Взять их под контроль.

В комнату заходит молодой человек, ровесник Солары, тоже в форме Корпуса. Второй капрал. Как только он видит Солару, на лице его появляется гримаса раздражения.

– Капрал Солара, – нехотя приветствует он ее.

Девушка закатывает глаза.

– Капрал Финн. – Она с точностью копирует его интонацию и этот взгляд, «век бы тебя не видел». – Вы по-прежнему не отличаетесь пунктуальностью.

Вздохнув, он садится, оставляя место посередине для профайлера. Едва я успеваю поставить последнюю точку в анкете, капрал Финн бесцеремонно вырывает ее из моих рук и пробегает глазами. Отложив анкету в сторону, он вздыхает и качает головой, глядя на меня с любопытством. Есть в его взгляде и доля насмешки.

– Зачем ты пришла сюда, Смотритель? Вас же вроде поголовно освобождают от обязанностей перед Корпусом. Так какого черта ты здесь делаешь?

Солара одергивает его, говоря, что нельзя начинать собеседование без профайлера, но я ее не слушаю.

Вот оно.

Почему я здесь? Почему хочу вступить в Корпус, почему именно сейчас? Мне нужно ухватиться за эту мысль, сосредоточиться только на ней, задвинув остальное на второй план, спрятав все, что связано с прежней жизнью. Нужно правильно расставить акценты – и тогда меня не смогут поймать на лжи, потому что мне и не придется лгать.

Когда дверь открывается и появляется профайлер – та самая девушка, которую я видела в столовой, – страх уже отступает. Она садится напротив. Глубоко вдохнув, я расправляю плечи и, глядя профайлеру прямо в глаза, протягиваю ей руку ладонью вверх. Финн кашляет. Судя по его лицу, он не ожидал, что я буду настолько открытой – ведь при физическом контакте профайлер способен увидеть намного больше.

Солара кладет перед профайлером лист бумаги и ручку, затем зачитывает номер моего личного профиля и сообщает: – Кандидат Арника, восемнадцать лет. Бывшая профессия – Смотритель.