class="p1">Разумеется, столь эффектная разработка дала мощный толчок всей регрессивной инженерии. А Гудмену все-таки удалось встроить свою скрипучку-визжалку, причем не куда-нибудь, а в блок крен-контроля. В технических журналах его имя мелькало рядом с именем Дэта Герго.

Выпуск новой линейки Аббаговых роботов стал сенсацией.

Вот тогда-то и надумал Гудмен взять на фабрике долгосрочный отпуск и принять пост верховного президента Траная. Он чувствовал себя в долгу перед обществом этой планеты. Если земная изобретательность и высокий уровень технологий позволяют столь эффективно ухудшать лучшее, в деле улучшения худшего им и вовсе не будет цены. Транай — без самой малости утопия. И он безусловно достигнет полного совершенства, когда бразды власти окажутся в нужных руках.

И Марвин направился в офис Мелита для серьезного разговора.

— Перемены — это, конечно, хорошо, — задумчиво проговорил министр по делам иммиграции, стоя у окна и рассеянно глядя на прохожих. — Но ведь у нас уже давно сложилось общественное устройство, и оно неплохо работает. Даже не знаю, что тут можно улучшить. К примеру, на Транае нулевая преступность…

— Потому что вы ее узаконили! — воскликнул Гудмен. — Уклонились от решения проблемы, вот и все.

— Мы придерживаемся другого мнения на этот счет. И бедности у нас нет…

— Потому что все воруют друг у друга. Вы и вопрос обеспечения стариков решили в такой же манере — превратили их в попрошаек. По мне, так здесь поле непаханое для реформ.

— Ну, допустим, — ответил на это Мелит. — И все же я считаю… — Министр осекся на полуслове, кинулся к стене и сорвал ружье. — Попался!

Гудмен выглянул в окно. Мимо шел ничем не примечательный человек. Раздался хлопок, прохожий покачнулся — и рухнул на тротуар.

Мелит застрелил его из винтовки с глушителем.

— Зачем?! — ахнул Гудмен.

— Потенциальный убийца, — объяснил Мелит.

— Как это?

— Очень просто. Явной преступности у нас на планете нет, но вот с потенциальной, увы, приходится иметь дело.

— Что же его сделало потенциальным убийцей?

— Он прикончил пятерых, — ответил Мелит.

— Но… Черт побери, так же нельзя! Вы его не арестовали, не судили, не предоставили адвоката…

— Да разве это в моих силах? — В голосе Мелита слышалось легкое раздражение. — Полицейских у нас нет, как и судей с адвокатами, — некому задерживать, защищать и приговаривать злодеев. Полноценным убийцей у нас считается тот, на чьем счету десять загубленных душ, и парень, который за окном, уверенно шагал по этой дорожке. Уж не думаешь ли ты, что я мог сидеть и спокойно глядеть, как он проходит мимо? Мой долг — защищать граждан! Не сомневайся, я провел необходимое расследование и установил степень вины.

— Это несправедливо! — вскричал Марвин.

— А при чем тут вообще справедливость?! — тоже перешел на крик Мелит. — Что может быть общего у справедливости и утопии?

— Все! — Гудмен с трудом взял себя в руки. — Справедливость — тот фундамент, на котором зиждется человеческое достоинство, стремление общества к…

— Это просто красивые слова, — перебил Мелит, вернув на лицо привычную добродушную улыбку. — А надо быть реалистом, мой друг. Утопию мы создали для обыкновенных людей, не для святых. Святым она ни к чему. Если невозможно избавить человеческую природу от присущих ей недостатков, что толку делать вид, будто их не существует? Надо просто к ним приспособиться. Мы, транайцы, считаем, что полицейскому аппарату и судебно-правовой системе свойственно не только мириться с преступностью, но и создавать для нее благодатную почву. Уж поверь, куда лучше не допускать самой возможности правонарушения. С этим согласилось подавляющее большинство моих сограждан.

— Но когда преступление совершится, а это обязательно…

— Совершиться может только потенциальное преступление, — упрямо стоял на своем Мелит. — Но даже такое случается реже, чем можно было бы ожидать. Когда проблема дает о себе знать, мы ее решаем — быстро и просто.

— А что, если вы ошибетесь и застрелите невиновного?

— В невиновных мы не стреляем. Это совершенно исключено.

— Почему же?

— Да потому, — ответил Мелит, — что любое лицо, ликвидированное членом правительства, по определению и неписаному закону — потенциальный преступник.

Марвин Гудмен ненадолго лишился дара речи. Наконец он сказал:

— Похоже, у правительства здесь куда больше власти, чем мне показалось вначале.

— Верно, — подтвердил Мелит. — Но ее не так много, как ты мог бы вообразить.

С иронической улыбкой Гудмен спросил:

— И что же, я по-прежнему вправе претендовать на должность верховного президента?

— Разумеется, она твоя, и без всяких оговорок. От тебя требуется лишь согласие.

Гудмен крепко задумался. В самом ли деле он хочет занять президентский пост? Спору нет, кто-то должен управлять государством, защищать граждан. Совершенно необходимо провести пару-тройку реформ в этом утопическом приюте для сумасшедших.

— Да я бы не прочь… — сказал Гудмен.

С грохотом распахнулась дверь, и в кабинет влетел верховный президент Борг:

— Ура! Какое счастье! Вы можете хоть сегодня же переселиться в Национальный дворец. Я за неделю соберу вещички, а вы тем временем примете окончательное решение.

— Наверное, мне нужно пройти какую-то процедуру…

— Обойдемся без процедур! — даже вспотев от возбуждения, пообещал Борг. — Никакой бюрократии. Пост сдал, пост принял. Я вам вручу президентскую печать — и поминай как звали.

Гудмен взглянул на Мелита. Круглое лицо министра по делам иммиграции не отражало никаких чувств.

— Ладно, — сказал Марвин.

Борг схватил президентскую печать, чтобы снять ее с шеи…

Взрыв был внезапным и сильным.

Парализованный ужасом Гудмен таращился на изувеченную, залитую кровью голову Борга. Верховный президент еще немножко постоял шатаясь, а затем повалился на пол.

Мелит снял пиджак и накинул мертвецу на голову. Пятясь, Марвин добрался до кресла и рухнул в него. Он сидел с открытым ртом, но не мог произнести ни слова.

— Жаль беднягу, — вздохнул Мелит. — До конца его срока оставалось всего ничего. А ведь я предупреждал насчет строительства нового космопорта. Говорил, что граждане не одобрят. Но он все спорил: два космопорта лучше, чем один, и люди не смогут с этим не согласиться. Теперь уже ясно, что старик ошибался.

— Вы хотите сказать… в смысле… как… что…

— Все члены правительства, — пустился в объяснения министр, — имеют при себе личный жетон, содержащий определенное количество тессиума, — вы, наверное, слышали об этой взрывчатке. Она детонирует по радиосигналу из Гражданской кабинки, куда имеет доступ любой транаец, имеющий что-нибудь против деятельности высшего руководства. — И Мелит с грустью добавил: — Вот и несчастный Борг получил в конце концов свою черную метку.

— И вы позволяете людям протестовать против деятельности властей, взрывая чиновников? — сиплым от шока голосом проговорил Гудмен.

— А по-другому никак, — развел руками Мелит. — Это называется система сдержек и противовесов. Мы держим общество в своих руках, но и сами находимся в руках общества.

— Вот, стало быть, почему он