Брахт резко обернулся, обеспокоенный поведением коня, который в любой момент мог вырваться и броситься с откоса. Тут же перед ним вырос воин, останавливая его жестом поднятой руки. Керниец коротко выругался, сердито, совсем как жеребец, поводя глазами. Каландрилл опасался, что Брахта сейчас опять собьют наземь. Но по приказу вождя воин отступил и позволил Брахту подойти к коню. Керниец с кляпом во рту промычал что-то успокаивающее в ухо вороному и отвел к остальным животным.

Жеребец все еще взбрыкивал, возмущенный присутствием мелких животных, а Брахт все мычал и мычал ему на ухо до тех пор, пока окончательно его не успокоил. Только после этого он передал поводья джессеритам.

Каландрилл начал разглядывать пещеру. Она была, явно расширена человеком и использовалась как место для привала. Костер горел в грубом очаге, и дым от него поднимался вверх по каменной трубе; для лошадей в скале высекли специальный загон. У одной стены журчал источник. Здесь было сухо и тепло, пахло лошадьми и соленым мясом, словно пещеру часто использовали для стоянки. Принимая во внимание ее местоположение, а также скорость, с которой они поднимались в гору, Каландрилл понял, что они где-то посередине северной стены Кесс-Имбруна. Он ждал, что предпримут джессериты.

Пока они не причиняли им вреда. Кривоногий предводитель подошел к узникам, ослабляя шнурки шлема. Сняв его, он взмахнул головой с иссиня-черными кудрями. У него были рыжевато-красные, узкие, слегка раскосые кошачьи глаза, высокие скулы и мясистый нос. Над тонкими губами чернели изогнутые усы. Жестокое, без малейшего выражения лицо.

Джессерит ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

— Тэмчен!

Затем поманил одного из джессеритов и что-то быстро сказал ему.

Кляпы вытащили. Предводитель вновь ткнул себя пальцем в кирасу и повторил:

— Тэмчен!

Каландрилл облизал губы.

— Тэмчен? — спросил он и указал связанными руками на джессерита.

Предводитель кивнул и сказал:

— Аи, Тэмчен!

Затем ткнул Каландрилла пальцем в грудь и что-то произнес, видимо требуя, чтобы Каландрилл назвал свое имя.

Первым порывом юноши было солгать: он опасался что если объявит себя, то это может стоить ему жизни. Но Каландриллу хватило ума сообразить, что если бы их послал Рхыфамун, то они бы уже знали, кто их пленники. Поэтому он решил не скрывать своего имени в надежде что-нибудь выведать. Он поднял руки, ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

— Каландрилл!

Тэмчен кивнул:

— Ка-лан-дрилл.

Он с трудом произносил незнакомые звуки. Имя Брахта тоже далось ему с трудом.

— Бр-рак! — произнес он, задумчиво разглядывая кернийца.

Затем махнул рукой в сторону выхода из пещеры, словно указывая на юг, и пробормотал что-то невнятное.

Брахт пожал плечами. И тогда Тэмчен ударил себя ладонью в грудь, затем коснулся эфеса меча и изобразил схватку. Брахт жестко усмехнулся и сказал:

— Истинно! Мы с вами воюем. Отдайте мне меч, и я буду с вами драться прямо сейчас.

В голосе кернийца прозвучала угроза, и глаза джессерита сузились, но он тут же что-то сказал своим спутникам, что вызвало их ухмылки и улюлюканье.

— Ради Деры, Брахт! — воскликнул Каландрилл. — Зачем их злить?

— Я лучше умру, чем потеряю свое мужское достоинство, — пробормотал керниец, но тут же смолк.

Тэмчен повернулся к Кате.

Льняные волосы вануйки произвели сильное впечатление на джессерита. Произнося ее имя, он осторожно прикоснулся к ним, словно это был шелк или драгоценный металл.

— Ка-ти-а! — Ему явно не хотелось выпускать из рук ее волосы. — Сэ-на-ир.

Ценнайра заинтересовала его меньше. Видимо, потому, что кандийские женщины были, как и джессеритки, черноволосы. Женщин же вроде Кати им видеть явно не приходилось.

Джессерит кивнул, произнес еще несколько гортанных слов и отошел к костру, на котором жарилось мясо и пекся хлеб. Джессериты перекрыли выход, а узникам приказали сесть вдоль стены. О них словно забыли и вспомнили только тогда, когда приступили к трапезе. Каждому передали по куску жирного мяса и по пресному хлебу с водой.

Каландрилл, Катя и Брахт жадно набросились на еду, Ценнайра ела, только чтобы не вызвать подозрений. По окончании трапезы небо, часть которого была видна через вход в пещеру, уже посветлело и засияло синевой. Джессериты вновь связали им ноги и крепко, но осторожно привязали руки к туловищу, набросили каждому на плечи по одеялу, и Тэмчен жестом показал, чтобы они ложились спать.

Сами джессериты тоже улеглись, оставив двоих бодрствовать, и пещера погрузилась в тишину, изредка нарушаемую всхрапыванием лошадей и посапыванием людей. Каландрилл лежал между Брахтом и Катей и, как и они, не мог уснуть: сомнения и тревожные мысли не давали ему покоя. Не желая злить джессеритов, он дождался, когда тех сморит сон, и только тогда зашептал на ухо Брахту:

— Вряд ли они намерены нас убивать. Мне кажется, про Рхыфамуна они ничего не знают.

— Ты так думаешь? — едва слышно ответил Брахт.

— Конечно. Если бы они намеревались нас убить, зачем кормить? Зачем тащить сюда? А Рхыфамун? Тэмчен никак не отреагировал. А ведь если бы его послал Рхыфамун, он бы кричал от радости.

— Мне тоже кажется, что они не связаны с колдуном, — согласился Брахт. — Что же до остального, казнь — это не самое худшее, что может нас ждать.

— То есть?

Керниец скрипнул зубами и сказал:

— Джессериты берут рабов, а рабов-мужчин они оскопляют.

Каландрилл едва не вскрикнул и инстинктивно сжал ноги. По спине у него побежали мурашки.

— Ты уверен? — с трудом произнес он.

Брахт утвердительно промычал.

— Как бы то ни было, — Каландрилл облизал пересохшие губы, — мы пока живы.

— А если нас оскопят? Разве это жизнь?

— Пока еще не все потеряно. Зачем они нас взяли? Наверняка есть какие-то причины.

— Они шли с разбоем в Куан-на'Фор, как и те, что напали на караван Ценнайры. А мы оказались более легкой добычей.

— Ты думаешь, все так просто?

— Я думаю, что нас взяли в плен варвары, которые лишают рабов мужского достоинства. Я думаю, что Катя для них завидная добыча. Ты видел, как этот чванливый подлец перебирал ее волосы?

— Видимо, она показалась ему необычной. Но все же… — Каландрилл замолчал, чувствуя, как внутри у него все переворачивается. Он изо всех сил пытался победить в себе дрожь и размышлять логично. — Их и правда кто-то мог послать. Пусть и не Рхыфамун.

Брахт коротко с сомнением вздохнул:

— Возможно, наше приближение учуял какой-нибудь джессеритский колдун, — настаивал Каландрилл. — Во всем нашем путешествии есть божественный умысел. Молодые боги помогают, как могут. И кто знает, может, то что происходит с нами сейчас, часть их спасительного плана? Может, мы окажемся на Джессеринской равнине быстрее, чем если бы путешествовали одни?