корабли. «Минск», а за ним «Скорый» и «Славный» открыли ураганный огонь из тринадцати 130-мм орудий.

Ударной волной больно стегало адмирала Пантелеева по глазам, но он, стараясь не отрываться от бинокля, следил за падением снарядов. Недолёт. Опять недолёт. Ему казалось, что орудия стреляют очень медленно. Но вот он увидел попадание, после которого торпедные катера, развернувшись, пустились наутёк.[5]

На всех кораблях кричали «ура!», настроение сразу поднялось.

С мостика «Минска» было видно, как на баке эсминца «Скорый» ликующие матросы машут бескозырками.

19:03

С надстройки парохода «Алев» матрос Сергей Заяицкий одним из первых заметил новую волну приближающихся немецких бомбардировщиков. Он надеялся, что они выберут более достойные цели, чем их старый эстонский пароход.

«Алев», следуя в 1-м конвое, имел на борту 1280 пассажиров, из которых 843 составляли раненые.

Но Заяицкий ошибся. Три «юнкерса» выбрали именно его пароход. К счастью, это были снова пилоты-практиканты, поскольку снизившись в пологом пике примерно до высоты двух километров, они сбросили веер бомб, разорвавшихся в воде по обоим бортам «Алева».

Капитан Покидов, перебегая с одного крыла мостика на другое и, прикрыв глаза от пронзительных лучей солнца, повисшего ещё достаточно высоко над линией западного горизонта, давал команды на руль.

Отчаянно гудя и оставляя за собой клочья дыма, «Алев» менял курсы, стараясь не выйти с полосы, которая считалась протраленной.

А над «Алевом» появилось новое звено бомбардировщиков. На этот раз это были машины типа «Хе-III». Они не пикировали, но несли гораздо больше бомб, чем пикировщики «Ю-87».

Лес водяных столбов поднялся вокруг старого парохода. Просто чудом он ещё избегал прямых попаданий.

Неожиданно яркая вспышка ослепила Сергея Заяицкого. Бомба взорвалась прямо над мостиком «Алева». Матрос успел заметить как упал, повиснув на ограждении, сраженный взрывом капитан Покидов, когда ударная волна сбросила его самого за борт.

Придя в себя от холодной воды, Сергей поплыл к пароходу. Он видел разгорающийся на надстройке пожар, но «Алев» продолжал движение. Видимо, попадание бомбы не нанесло слишком тяжёлых повреждений транспорту. Матрос закричал вслед уходящему судну, но никто его, разумеется, не услышал. Команда боролась с огнём, а толпы пассажиров в ужасе, громко крича, метались по палубе.

Заяицкий барахтался в море, плохо соображая от контузии, полученной в результате того взрыва, что сбросил его с надстройки в море. Он не мог даже определить, в какую сторону ему плыть и в каком направлении находится берег, не думая о том, что до берега ему так или иначе не доплыть.

Наткнувшись на какое-то бревно, моряк ухватился за него, перевёл дух и огляделся: нет ли кого ещё вокруг. Через некоторое время он услышал женский голос, зовущий на помощь.

Не раздумывая, Сергей отцепился от бревна и поплыл в ту сторону, откуда доносился призыв о помощи. Вскоре он увидел женщину, которая уже выбивалась из сил, судорожно шлепая по воде руками и захлёбываясь. Матрос обхватил женщину, приподнял её голову над водой и, подгребая одной рукой, поплыл к спасительному бревну.

Они поплыли дальше, ухватившись за противоположные концы брёвна. Через некоторое время, метрах в пятидесяти от себя, моряк заметил подпрыгивающую на волнах площадку. Крикнув женщине, чтобы та продолжала держаться за бревно, Сергей поплыл к обнаруженной площадке. Подплыв поближе, матрос с радостью убедился, что площадка оказалась простым, но довольно прочным плотом. Забравшись на плот, он стал руками грести в сторону брёвна, где оставалась женщина. Хорошо, что погода была тихой и плот, хоть медленно, но двигался в нужном направлении. В итоге Сергею удалось втащить на плот и спасённую женщину.

19:10

На переполненной палубе транспорта «Казахстан» лейтенант Абрамичев, командир роты управления погруженного на судно зенитного полка, выполняя приказ капитана Калитаева, пытался организовать из своих подчинённых группу слежения за минами и подводными лодками по левому борту транспорта.

Однако опыта у зенитчиков в опознавании мин и перископов явно не было. Один из подчинённых Абрамичева, младший сержант Козлов, едва заняв позицию у лееров, завопил страшным голосом: «Мина по левому борту!»

«Казахстан» застопорил ход. «Мина в пяти метрах от борта!» — снова закричал Козлов. «Казахстан» стал отрабатывать задним ходом.

На галдящей, переполненной верхней палубе наступила тишина. Люди, оцепенев, смотрели на младшего сержанта Козлова, будто от него зависело взорвётся мина или нет.

Находящийся на борту «Казахстана» командующий противовоздушной обороной КБФ генерал Зашихин вопросительно посмотрел на капитана. Вместо того, чтобы находиться в уступленной ему капитанской каюте, генерал торчал на мостике, нервируя вахту.

Абрамичев бросился к борту и, холодея, увидел мину — тёмную, круглую, плавно ударяющуюся о борт транспорта. Первой реакцией Абрамичева было прыгнуть за борт и попытаться отвести мину от борта, но он, как и все остальные, в немом оцепенении смотрел, как страшная смерть ласково тёрлась о борт «Казахстана». И тут тот же Козлов заорал во все горло: «Не мина это! Бочонок!»

Вглядевшись, Абрамичев увидел железные обручи на боках, плюнул и смачно выругался.

С мостика матюгнулись в мегафон.

«Казахстан» дал ход, нагоняя ушедшие вперёд корабли и суда 2-го конвоя.

19:20

Фотокорреспондент Николай Янов плыл, продолжая держаться за спасительный ящик с надписью «Бухгалтерия театра КБФ», чувствуя, как цепенеет тело и уходят последние силы. Раненый в белье и женщина в лёгком платье также ещё держались за ящик, хотя уже несколько раз срывались, погружались в воду, затем с шумом всплывали, жадно ловя раскрытым ртом воздух и судорожно хватаясь за бухгалтерский ящик.

Помощь пришла, как всегда, совершенно неожиданно. Какое-то судно, напоминающее небольшой буксир, украшенный четырёхствольной установкой, составленной из пулемётов «максим», внезапно остановился возле терпящих бедствие людей. С борта им были брошены концы.

Втянутый на борт Янов, к величайшей своей радости, выяснил, во-первых, что маленькое судёнышко называется «Метеор»; во-вторых, что командует им его старый знакомый Александр Пунченок и, в-третьих, что судно вовсе не буксир и не спасатель, а сторожевик, о чём и свидетельствует четырёхствольный пулемёт.

На маленьком и старом «Метеоре» уже собралось около семидесяти спасённых с разных судов, которых Пунченок вытащил из воды.

Выяснилось, что на дряхлом спасателе нет даже компаса. Пунченок, смеясь, доказывал, что компас только мешает судовождению. Вечно показывает не туда.

«Метеор» шёл совершенно один. Почти все транспорты и их охранение ушли уже далеко вперёд. Сигнальщики внимательно следили за поверхностью воды, ища не столько мины, сколько оказавшихся в воде людей. Но пока они натыкались только на мёртвых, которых спасательные пояса ещё держали на поверхности.

«Метеор» продолжал ковылять со скоростью не более трёх узлов,