все с тем же символом евгеники, выложенным черным кирпичом по белому мрамору.

Мрамором были отделаны и стены огромного круглого холла. Причем абсолютно безлюдного, даже расставленные вдоль стен скамейки пустовали.

— Прошу за мной, — фраза Артуро отражалась от стен многоголосым эхо. Он повел нас в крыло, находящееся по левую руку.

Коридор тоже был пустым. Неужели в таком огромном здании живет лишь горстка монахов? Куда они все подевались? Но нам это было выгодно — чем меньше народу шатается без дела в монастыре, тем проще нам будет осуществить задуманное.

Вы вошли в первый зал. Стены в нем также были отделаны мрамором, но другого типа — отполированные каменные плиты имели приятные глазу золотистые прожилки. Общую помпезность убранства подчеркивали бархатные красные напольные дорожки. И блеск золота и драгоценных камней, пробивавшийся из стеклянных витрин, в которых были выставлены экспонаты.

— Мы находимся в Чертогах Света, — объявил сопровождавший нас монах, — выставленные здесь образцы либо сами по себе сыграли в развитии человечества весомую роль. Либо принадлежали людям, которые положительно повлияли на развитие цивилизации.

В любое другое время я бы внимательно выслушал лекцию монаха. И экспонаты бы рассматривал с удовольствием. Учиться никогда не поздно, тем более учиться на примерах великих людей. Но мысли мои были сейчас о другом — вряд ли в Чертогах Света будет выставлен мой родовой меч. Я же, как-никак, по легенде отношусь к жутким злодеям и этому трофею тут не место. Я, как и мои подельники, скучал, разглядывая скипетры и короны. Только Божко оживился, когда монах подвел нас к кремниевой форме, на которой был сделан первый в мире массовый имплант. Пока хаймед слушал историю о том, как зарождалась его профессия, я вдруг увидел нечто, что заставило меня застыть на месте. На постаменте, не укрытым стеклом, стоял горшок с привезенным ростком Древа Познания. То ли монахи с ним какой-то ритуал планировали провести, то ли кадку оставить после высадки в качестве выставочного образца — не важно. Главное то, что на нее теперь можно наложить руки. Я слегка коснулся локтя Энн и скосил глаза, указывая ей на постамент с ростком.

Глава 6

— Простите! — Энн подняла руку, привлекая к себе внимание, — а не подскажите, где тут туалет?

Артуро с укором посмотрел на девушку. Он тут старается, излагает невероятно мудрые вещи про Фрэнсиса Гальтона, основателя евгенических взглядов, а его вдруг прерывают. И ради чего⁈ Чтобы в уборную попроситься⁈

— Выходите из зала, потом налево, увидите две серые двери. Выберите любую по вкусу, — монах сопроводил свою речь раздраженными жестами, показывая куда и как Энн надо пройти.

— Большое спасибо! — Энн изобразила жизнерадостную дурочку, как бы не заметив проявленного монахом недовольства.

Артуро вдохнул поглубже, собираясь продолжить экскурсию, но Энн не дала ему этого сделать.

— Вы меня не ждите, я вас догоню. У вас громкий голос, а здесь хорошая акустика…

— У тебя еще есть вопросы, дитя мое? — едко поинтересовался брат Артуро.

— В смысле я по голосу вас найду, — еще более раздражая монаха, сказала Энн, — эээ… ну я пошла?

Артуро махнул рукой, мол, да скройся уже с глаз моих!

«Девчонка молодец!», — оценила игру Энн Альта, — «специально бесит монаха, чтобы тот мечтал, что не скоро ее увидит!».

«Угу, умная и красивая — редкое сочетание в женщине», — поддакнул я.

«Эй! Ты меня не видел! А в моем уме, надеюсь, ты уже не сомневаешься», — мне показалось, что у атлантки в голосе прозвучали нотки ревности.

— А теперь мы проследуем в следующий выставочный зал. Он называется Чертоги Тьмы, — произнес монах, ведя нас за собой.

Ура! Судьба, которую почитали монахи, наконец-то вела меня к нашей цели. В зале, в который нас провел Артуро, стены были из черного мрамора. С редкими белыми прожилками. Гнетущую атмосферу усиливали черные ковровые дорожки. И кроваво-красная подсветка экспонатов тоже неприятно давила на психику. Но мне на этот эмоциональный фон плевать — взгляд метался от одной витрины до другой. В этом зале выставлялись на всеобщее обозрение в основном орудия убийства или пыток. Где-то тут и «Сияющий» затерялся. Я, пока Артуро начал объяснять чей моргенштерн лежит на витрине под номером один, потихоньку начал отрываться от группы. Шаг в сторону, еще один. Божко заметил, что я отчаливаю, и слегка кинул — типа понимаю, если что прикрою. Я был уверен, что за мной следят, поэтому как мог изображал нетерпеливого зеваку, который торопился посмотреть всю выставленную коллекцию.

Мой взгляд скользил по скрытым под стеклом артефактам, а разум прибывал в отчаянии — знакомого клинка нигде не было видно. Может я был недостаточно известным злодеем с точки зрения официальной истории, чтобы «Сияющий» выставлять? Лежит мой фамильный меч где-нибудь в запасниках и пылится. И как до него добраться — неизвестно. Конечно можно в монастыре пару месяцев просидеть. Узнать, так сказать, внутреннюю кухню получше. Получить доступ к особо охраняемым местам. Но на все это требовалось время, а просто так его проматывать, находясь в монастыре и фактически бездействуя, было расточительством.

И только я отчаялся, как краем глаза зацепил знакомые очертания. Аж сердце из груди чуть не выпрыгнуло. Уже не заботясь о впечатлении, которое я производил на невидимых наблюдателей, я подошел к витрине и приложил к стеклу руку.

— Это он? — раздался шепот за моей спиной. Хоть он и был тихим, я все равно вздрогнул. Энн подкралась совершенно бесшумно.

— Да.

— Забираем?

— Сначала надо подготовиться, — как бы мне не хотел наконец ощутить в ладони его рукоять, сделанную из добротного темного венге, но я понимал — коснись я витрины, попробуй ее разбей и заорет тревожная сигнализация.

— А я уже, — хитро улыбнулась Энн и украдкой показала небольшой пульт с десятком тускло светящихся кнопок.

— Уже установила? — одними губами прошептал я.

— Ага, — довольно ответила она.

— Тогда приступаем, — ответил я и повысив голос спросил, — а почему здесь так душно? Экспонатам разве не вредит высокая температура?

Артуро снова сбился и посмотрел на меня с явным неодобрением. В его взгляде читалось — ладно эта дура малохольная, но ты-то куда? Но он даже возмутиться не успел, в дело вступил еще один член нашего отряда.

— Простите, а как быть тем, кто решил уйти, пройдя Дорогой Прощания? — влез в разговор Божко, — я понимаю, что это просто некий символ… но существуют ли у меня перед церковью юридические обязательства, после того, как я прошел по тропинке?

— А почему это тебя интересует, сын мой?

— Просто все эти… — Теодор покрутил пальцем, как бы описывая разложенные вокруг предметы из старины глубокой, — вещи наполнены настолько сильно отрицательной энергетикой…

— В истории человечества было все. И темные моменты. И светлые. Но всегда, во все времена, людей вела вперед Надежда! Именно она разделяет Свет и Тьму на нашем символе, именно ей посвящен наш следующий чертог! Ты должен в него войти и понять…

— Нет, спасибо, — немного невежливо перебил монаха Теодор, — можно я домой лучше поеду?

Артуро видимо очень пожалел о том, что мы решили присоединиться к паломникам. Он хотел заработать немного лишних денег, а получил лишь сплошную головную боль.

— Раз ты не чествуешь себя достойным служить Надежде — ступай! Ты свободен!

Божко не прочувствовал всего пафоса прощания.

— Спасибо, до свидания, — сказал он и направился на выход из чертога.

Монах проводил его тяжелым уничижительным взглядом. Но от массивной фигуры Божко такого рода взгляды отскакивали как от пульки от танковой брони. Артуро выжидающе посмотрел на нашу команду с надеждой, что кто-то еще покинет музей. Но Надежда, которую он боготворил всю свою жизнь, от него отвернулась. Мы остались.

Причем не просто остались, а приступили к активным действиям. Правда не сразу. Мы, изображая резко поумневших «туристов», какое-то время еще ходили за Артуро, внимательно слушая его рассказы и даже головами кивали.

— Вот еще один интересный образчик нашей коллекции, — произнес монах, подводя нас к следующей витрине.

А у меня снова сердце начало колотиться об ребра.

— Живорез, хайтек-меч принадлежавший семейке Елагиных. Судить других — дело неблагодарное, но упыри они были…

И тут у меня не выдержали нервы. Ладно про меня евгеники, которые меня же и убили, всякие истории насочиняли. Но они задели мою семью! У меня были веские причины, на то, чтобы завладеть «Сияющим», но теперь появилась еще