Ее с детства обучали вести хозяйство большого дома и вникать в каждую мелочь управления поместьями. Однако судьба сложилась так, что Клэрис не стала замужней дамой, о чем нисколько не жалела — ведь обстоятельства вынудили ее заботиться не только о Джеймсе и его хозяйстве, но и о благосостоянии всей деревни.

Этой ролью Клэрис наслаждалась. Теперь у нее было что делать, и свои обязанности ока выполняла как нельзя лучше. Именно здесь требовалось применять все усвоенные дома уроки.

Вот только Уорнфлит…

Клэрис нахмурилась.

Собирается ли он нарушить ее покой? Встать на ее пути? Пусть барон не таков, каким она его считала, но все же он мужчина, да еще и неженатый. Вне всякого сомнения, он будет рад предоставить ей заботу о местном населении.

Придя к этому заключению, Клэрис мысленно кивнула.

На полпути к дому она услышала стук колес. Через несколько минут с Клэрис поравнялась коляска, запряженная резвой лошадкой. В коляске сидел доктор Уиллис.

— Леди Клэрис! — воскликнул он, натягивая поводья и снимая шляпу. — Я только сейчас осмотрел вашего молодого человека.

— Положим, не моего, — улыбнулась она, — но он действительно молод.

— И к тому же мужчина. — Серые глаза Уиллиса заискрились. — Что же до его состояния… — Доктор неожиданно стал серьезным. — Он все еще без сознания. Мы пытались привести его в чувство обычными методами, но ничего не вышло. Он лежит в постели, и Коннимор вызвалась присматривать за ним. Если будут какие-то перемены, я велел, чтобы мне сообщили.

Клэрис энергично кивнула.

— Я позабочусь, чтобы вас известили о его состоянии.

— Спасибо, дорогая. — Уиллис надел шляпу и взялся за поводья. — Какое облегчение — знать, что вы рядом. Уорнфлит умеет обращаться с ранеными и, очевидно, сочувствует нашему пациенту, но я плохо знаю его и больше доверяю вашему суждению.

Они распрощались, и Клэрис пошла к дому. Дверь была распахнута — ее часто не закрывали в хорошую погоду. Не потрудившись постучать, Клэрис вошла. Стоявший в холле лакей объяснил, в какую комнату поместили незнакомца.

Клэрис стала подниматься по лестнице, как всегда, любуясь висевшими на стенах шпалерами и поглаживая лакированные перила. Добравшись до верхней площадки, она свернула направо и пошла по коридору.

Дорожка в коридоре заглушала шаги, и ни Уорнфлит, ни миссис Коннимор ее не услышали. Оба не сводили глаз с распростертого на постели молодого человека. Очевидно, Уорнфлит только что помогал экономке обмывать раненого и теперь натягивал на него чистую ночную сорочку.

— Ну вот, — довольно объявила Коннимор, выпрямляясь.

Уорнфлит поправил сорочку и отступил. Коннимор укрыла раненого одеялом.

— Теперь ему тепло и уютно. Теперь, если бы он очнулся…

В этот момент Джек ощутил чье-то присутствие. Нет, не так: ее присутствие. Он совсем не удивился, когда увидел стоявшую в дверях Боадицею.

Она встретилась с ним взглядом и кивнула. Миссис Коннимор заметила ее и сделала реверанс.

— Я говорила с доктором Уиллисом, — объявила Боадицея. — Он сказал, что джентльмен еще не пришел в себя.

Джек спросил себя, почему ему не хочется улыбаться.

— Совершенно верно, — ответила Коннимор и, взглянув на кровать, поморщилась: — Что только я не пробовала: жженые перья, нашатырный спирт… но он так и не очнулся.

Взгляд Боадицеи обратился к Джеку. Следующий вопрос был адресован как ему, так и Коннимор:

— В его вещах не нашлось никакого указания на то, кто он такой?

Коннимор взглянула на Джека.

— Фрак от Шульца. Сапоги от Хоуби.

Боадицея нахмурилась.

— Значит, он из общества.

— Весьма вероятно. Фаэтон у него — работы одного из лучших мастеров на Лонг-Эйкр-стрит, — пояснил Джек. — И все же никаких указаний на личность.

Клэрис покачала, головой:

— Нет, но лицо его определенно мне знакомо. Вот только не могу вспомнить, кого он мне напоминает.

— О, лучше не мучиться, — посоветовал Джек.

Он тоже не сводил глаз с молодого человека. Каштановые волосы, чистый лоб, прямой, нос и квадратный подбородок: немые свидетели аристократического происхождения.

— Чем меньше вы будете терзать свой мозг, тем скорее вспомните.

Клэрис мельком взглянула на него и обратилась к миссис Коннимор. Джек безмолвно выжидал.

Клэрис продолжала вести себя так, словно его не было в комнате. Расспросила во всех подробностях о визите Уиллиса, а Коннимор докладывала, словно находилась на военной службе. Правда, было заметно, что отношения между женщинами гораздо сердечнее, чем, скажем, у генерала с подчиненным. Боадицея явно понимала и поддерживала все действия экономки, чем произвела немалое впечатление на Джека.

Она не только расспросила экономку, но и всячески ободрила, оставаясь при этом абсолютно спокойной, непоколебимой, стойкой и надежной.

К тому времени как разговор был закончен, экономка оживилась, а Боадицея вытянула из нее все детали касательно состояния и увечий молодого человека.

Но Джек, искренне восхищаясь ею, все же не забыл несправедливых обвинений. Она провинилась перед ним. И обязана извиниться. Он уже предвкушал удовольствие, которое из этого извлечет. Вряд ли Боадицея так уж часто перед кем-то извиняется.

Наконец, поняв, что дальше тянуть нельзя, Клэрис повернулась к нему.

— Могу я поговорить с вами, милорд? — негромко спросила она.

Джек улыбнулся, отступил и показал на дверь:

— Разумеется, леди Клэрис.

Она проплыла мимо него. Он последовал за ней, прошептав так тихо, что слышала только она:

— Мне не терпится узнать ваши мысли.

Ее взгляд был острее кинжала. Но она, ничего не сказав, пошла по коридору. Он едва поспевал за ней. С другими женщинами приходилось сдерживать шаг. Тут же он почти бежал. Клэрис остановилась на верхней площадке лестницы. Джек уже хотел предложить пройти в кабинет, но она опередила его:

— Пойдемте в розарий.

Джек молча повиновался. Спускаясь вниз, она пояснила:

— Заодно и взгляну, что там делается.

В розарий его матери? Джек помнил, что он находился в полнейшем запустении. Розарий был любимым местом отдыха матушки. После ее смерти отец приказал ни к чему там не притрагиваться. Джеку был непонятен смысл подобного решения, но приказу подчинились. Несколько лет подряд еще можно было наблюдать буйное цветение роз: яркое и благоухающее напоминание об ушедшей хозяйке — но отсутствие ухода все же сказалось. Дорожки и арки в каменной ограде заросли сорняками и высокой травой, в которой затерялись кусты. Это место не посещалось годами.