Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кроме символа свободы нам что-нибудь поможет?– тихо спросил голем, пока я ковырялся со штанами.
– Не слыхал, – отрезал Оливье.
– Я тоже, – согласился Евлампий.
Хранитель вкуса глубоко вдохнул и шумно выдохнул.
– Как ни крути, без чернокнижника не обойтись. Только как договориться с Эрликом? – раздосадовано произнес он.
– Стоит рискнуть, – начал Евлампий.
– Я уже рискнул, – оборвал Оливье, обведя себя рукой с головы до ног. – Вот тебе идеальный план! С чернокнижником, можно вообще не трепыхаться. Он все равно нас прикончит. Единственное, о чём стоит подумать заранее, как умереть побыстрее. Чтобы потом не мучиться, как левиафан на крюке!
– Не всё задуманное сбывается, – добавил я, застегивая штаны. – Так отец говорит.
– Идеальный план, такой больше не придумаю даже я, – ностальгически протянул Оливье, не обращая на меня внимание. – Я всё просчитал. Всё учел. Всёшеньки подготовил, и всё равно сел на мель.
– Не всё, – пробормотал я, воюя со штанами.
– Я готовил перевоплощение много лет, – ничего не слыша, задумчиво продолжал хранитель. – Залезть в чужое тело не так просто. Все почему-то держатся за свои туловища, и не сильно хотят их покидать, – он раздраженно потёр уродливую морду. – Не в междумирье же их тащить? Это тебе не в Черногорск сплавать, – он махнул рукой. – Я отвалил кругу чернокнижников несусветную уйму денег за камень душ, но даже с ним нельзя заполучить любого встречного, – Оливье зло стукнул кулаком по ладони. – Камень забирает душу, но переселить её в другое тело не может. Только по взаимному согласию, чтоб мне всю жизнь шкотами питаться.
– Я не хотел выселяться из собственного тела! – возмутился я.
– Ещё как! – хихикнул Оливье. – Ты мечтал стать моим учеником, а это первый шаг к рабству. В старину верили, что истинный учитель способен по-настоящему преобразить любого. Передать знания в первозданном виде. Душа ведь состоит из знаний!
– Ученик получает частицу учителя и становится похож на него. Добровольно соглашается принять его дух, – догадался голем.
– Настоящий учитель и его ученик неделимы, тысяча поглотителей, – заулыбался хранитель вкуса. – Навсегда!
– Нет, – возразил я.
– Да, – убежденно зашипел Оливье. – Ритуал прошёл успешно. Не возьму в толк, почему я сижу на цепи!
– Вы сделали что-то не так? – невинно предположил Евлампий.
– Заткнись, валун, я провёл обряд идеально. Это с заморышем что-то не так!
– Со мной всё в порядке, – огрызнулся я.
Я наконец-то влез в штаны. Они плотно облегали тощие ноги, словно колготы. Сколько не растягивал, ничего не добился, и раздосадовано вздохнул.
– Мантию одевай! – скомандовал голем.
– Да, – согласился Оливье. – Без мантии ты похож на сладкого танцора с Ночных островов.
Я покраснел и резво взялся за верх безразмерного наряда.
– Больше всего выводит, что непонятно почему, – пожаловался хранитель голему. – Всё было продумано до мелочей. Готовое завещание лежало в хранилище Всемирного банка. Оставалось только вписать имя наследника.
– А как вы собирались умереть? – спросил голем.
– Феерически, – протянул Оливье и, выждав эффектную паузу, добавил. – Меня должно было убить огненным обручем.
Я натянул мантию, и теперь пытался высунуть голову через узкий воротник. Евлампий тоже молчал.
– Болельщики всегда пускают их во время гонок. Они знатно заколдованы и не вредят никому на стадионе, но в моей сумке лежал уловитель магии. Он бы притянул обруч и взорвался, а я бы загорелся, – продолжил хранитель. – Несчастный случай, на крысеныша никто бы не подумал. Вся ответственность на администрации арены.
Оливье ткнул пальцем в появившуюся над воротником шею.
– Вы сгорели точно по плану, – мстительно протянул я, высунув голову из мантии, и поправляя чёрную цепочку.
Хранитель вкуса пробормотал что-то неразборчивое.
– Сгорел, – тоскливо протянул он, – и попал на цепь, тыща горбатых моллюсков!
Оливье захлопал глазами, изумленно разглядывая ошейник. Ударил себя по лбу, закрутился, заскакал и запрыгал, выкрикивая радостные вопли вперемешку с проклятиями.
– Всё из-за цепи! – визжал он.
– Чего это он? – не понял Евлампий.
– Прищемился цепью, – неуверенно предположил я.
Голем покачал головой.
– Он эфемерный.
– Надо снять ошейник, – возбужденно забормотал Оливье, а справившись с собой, добавил. – Как ни противно, валун – прав. Выхода нет. Мы на одной цепи. Я готов помочь нам вернуть символ свободы.
– И с королевским приёмом? – поднажал голем.
– Да, и с обедом тоже, – согласился хранитель. – Репутация крысеныша мне дорога, – он усмехнулся. – Но у меня есть условия.
– Куда без них, – пробормотал я.
– Во-первых. Когда я что-то говорю, ты должен отвечать, заморыш.
– Ага, и меня отправят в лечебницу для сумасшедших, – я пожал плечами, – это не повредит моей репутации?
– Не мели чушь! Отвечать можно по-разному, – твердо сказал хранитель. – Если тебе понятно, поднимаешь правую руку. Если надо пояснить, то левую. Ага?
Я кивнул.
– Нет, заморыш, подними руку, – заорал Оливье.
– Больше ничего поднять не надо? – рассвирепел я.
– Как хочешь, – обиженно пропищал хранитель.
– Люсьен! – вмешался Евлампий.
– Да! – закричал я.
– Прекрати! Без него тебе королевский обед не приготовить.
Сцепив зубы, я прорычал неблагозвучное ругательство. Досчитал до десяти и молча поднял правую руку.
– Отдрессирую, – усмехнулся Оливье, – Еще сделаю из этого недоделанного тролля – морского волка.
– Я оборотень, – обиделся я.
– Ты олень в тесте, понятно? – категорично заявил хранитель.
Стиснув челюсть, я поднял правую руку, Оливье довольно рассмеялся.
– Хоть чему-то ты быстро учишься, черепаха замороженная, – радостно заметил он.
– Второе условие? – прервал его веселье Евлампий.
– Без самодеятельности! Всё делать так, как я скажу!
Я открыл было рот, но вовремя вспомнил про договорённость и молча поднял правую руку.
– Отлично, – сказал хранитель. – Подойди к зеркалу.
Я подчинился. Приблизился к оправе из чёрного дерева на колесиках, и с отвращением посмотрел на своё отражение. Оливье заливисто заржал.
Посмеяться было над чем. Костюм плотно облегал тощее тело. Штаны больше походили на чулки, а верх даже самые дикие модники не назвали бы мантией. Она едва не лопалась на груди, но не прикрывала ввалившегося бледного живота.
– На приёме будет фурор, – с трудом выговорил Оливье, потешаясь над костюмом.
– Мастер Оливье! – не выдержал голем.
– Ладно. Мы же на одной цепи, – сдался хранитель. – Положи левую руку на правое плечо, а правую на левое. Три и тащи рукава вниз.
Я потёр, и мантия преобразилась. Штанины вытянулись и расширились. Рукава удлинились. Верхняя часть костюма стала просторной. Разгладилась, заблестев дорогой тканью.
– Отлично! – обрадовался голем. – Ни в жизнь не скажешь, что жреческая мантия.
– Да, – согласился Оливье. – Подходящий макинтош.
Я не противоречил. Впервые похожу на волшебника.
– Хорош любоваться, – разрушил фантазии Оливье. – Беги на камбуз. Бери только то,