сообщил: «Мы с Венькой – на Убу! Я быстро! Закиды проверю и обратно! К ужину, в самый раз, поспею!»

Агафья Емельяновна беспокойно проводила его глазами, постояла ещё пару минут, в оцепенении собственных дум, взяла таз и направилась за водой к колодцу.

***

Мальчишки-ровесники Юры собирали марки, разводили голубей, рыбок, читали фантастику, мечтали о далёких странах, путешествиях и приключениях. Юрка создавал фонотеку из звуковых писем от родителей, записанных на магнитофонных кассетах. Время от времени их привозили коллеги родителей. Зная о задержках такого рода, папа и мама начинали свою речь, всегда называя дату и время.

Кассеты представляли для Юры наивысшую ценность. Хранил он их в хронологическом порядке. Прослушивал десятки раз. Заучивал наизусть. Когда был маленький, всё пытался заговорить с отцом и матерью. Но увы! Они его не слышали. Связь была односторонняя – без права на ответ!

Папа и мама читали ему стихи и сказки. Рассказывали истории и пели песни. Хорошо знакомые и те, что он слышал впервые. Разыгрывали между собой диалоги и обсуждали разные темы.

…Юрка рос среди любящих людей. Бабушка, старенькая прабабушка и другие родственники не чаяли в нём души. Были предупредительны, вежливы и заботливы. Соседи, друзья тоже относились к нему по-доброму. Излишняя опека иногда раздражала и приходилось напоминать, что он не сирота и не инвалид – и в снисходительном отношении не нуждается.

У Юрки было всё, что нужно: игрушки, велосипед, хорошие книги, но не доставало отца и матери. Иногда ему казалось, что он не помнит их совсем. Мальчишка очень боялся, что они вернутся, а он их не узнает…

Юрка мечтал только об одном – жить с родителями. Пусть они были бы самыми строгими и взыскательными. Он всё равно был бы самым послушным на свете! Только бы они были рядом! Чтобы мама пекла пирожки, папа мастерил скворечник, к примеру… и вместе они ходили бы на рыбалку или в горы. Сажали картошку или пололи огород…Родителей не хватало до щемящей тоски, до боли в груди, до остановки дыхания.

Время от времени приезжали их сослуживцы. Расспрашивали о «состоянии дел», проверяли дневник, заглядывали в тетради. Однажды Юрка «запустил» математику и «нахватал» двоек. Пожурили. Рассказали, что его отец и мать учились в школе на «отлично». Юрка краснел, оправдывался. Старался больше впросак не попадать.

Он быстро повзрослел. Стал задумываться о службе родителей. Об их долгих командировках и незримом ореоле таинственности, которым были окружены не только они, но и любая информация о них.

***

За Штенцелем30, в конце огорода, огибая крутые берега, текла речушка Маралиха. В самой низине она делала крутой изгиб, образуя заводь: тихую и глубокую. Во время своего последнего приезда, родители починили старый деревянный мосток. Поменяли опоры у него, выстругали и постелили новые доски. Приладили крепкие перила. Частенько сидели здесь с удочками.

Папа закатывал штанины и без рубахи, до пояса голый, ходил на рыбалку, управлялся по хозяйству: чистил сарай, полол картошку.

Мама тоже выбирала вещи попроще. Чаще всего бабушкин халат. Юрка, глядя на отца, в драных брюках, однажды заметил:

– Как не старайся, а на деревенского мужика ты совсем не похож!

– Ну вот! Мне, напротив, казалось, я полностью мимикрировал в сельскую среду!.. – отшучивался Виктор, – Интересно узнать, чем же я так отличаюсь от здешних?

– Очками с золотой оправой. В них стёкла темнеют на солнце и становятся прозрачными в помещении. Тут ни у кого таких нет, – развёл руками сын, – Говор у тебя не тот. Причёска тоже не такая как у здешних: пробор сбоку. Прямо как у шпиона!

– Вот на таких мелочах и палятся разведчики! – рассмеялся отец, – Могу тебя успокоить, сын! Я – точно не шпион! Иначе, купил бы себе холщовые брюки, побрил бакенбарды, надел очки на резинке, как у истопника Серафима и начал бы на местном диалекте выспрашивать сведения про надои молока и урожай свёклы!

– Про надои молока и урожай свёклы, вообще-то, сообщают в каждой газете, – пояснил сын, – и, продолжая тему, повторил свою предыдущую фразу, – На местного ты всё равно не похож!

– Что опять не так? – рассмеялся Виктор.

– Ну представь, например, дядя Ваня Савельев, разговаривая со Степаном Черепановым вдруг вылепил бы ему такое словечко, как «мимикрировать»! – ответил Юрка, и, увидев, что мать с интересом прислушивается к диалогу, намекнул, – Мам, тебя это тоже касается!

– Чем же я не угодила? К твоему сведению, я родилась здесь и выросла! – не отрывая взгляд от поплавка, включилась в дискуссию Тася.

– Ты носишь платок с кораблями! Какие у нас тут могут быть корабли? Никто, с роду, моря не видел! У женщин здесь на платках, в лучшем случае, цветочки… Часы у тебя на руке. Время на них показывают не стрелки, а цифры. Их видно и ночью, и днём. Ты и на рыбалку с ними ходишь и в реке купаешься! Разве деревенские станут так обращаться с дорогостоящими вещами?.. Да и нет здесь ни у кого ничего подобного! – заметил Юрка.

– Я могу снять и платок, и часы, – улыбнулась мама.

– Не поможет… Волосы у тебя, как у принцессы из сказки! Блестящие, светлые, длинные! Они становятся ещё красивее, когда ты их феном укладываешь. Кстати, о фене… подобной штуки, у нас в селе даже в парикмахерской нет!.. И зубы у вас с папой белые-белые, ровные-ровные, как в иностранном журнале, который вы с собой привезли! – произнёс сын, и, бросив взгляд на поплавок, воскликнул, – Мама, у тебя клюёт!

***

Юрке представлялось, что родители прилетели с другой планеты. Их едва уловимое рокочущее «р», мимика, слова, манеры, движения, восклицания – всё не привычное и вызывающее неподдельный интерес.

Сын пытался разобраться в причинах этой непохожести, задавал неумелые вопросы. Папа объяснял Юрке, что по службе они с мамой вынуждены долгое время находиться за границей, соблюдать тамошние обычаи, уклад жизни и разговаривать на другом языке. Приобретённые привычки теперь невольно «выскакивали» наружу.

– Мама, почему вы с папой так странно называете друг к друга: «Рыжий» и «Рыжая»? – однажды спросил сын.

– Чтобы не запутаться! – ответила она.

– В чём не запутаться? – не понял Юрка.

– Сынок! Я заметила, что ты своих друзей тоже не всегда по имени называешь. Например, Свистунова Александра зовёшь «Свисток»? Почему? – спросила она.

– Для простоты! – пояснил Юрка, – Иначе, не понятно о ком речь. У нас полдеревни мальчишек – Сашки.

– «Рыжий», «Рыжая» – тоже для простоты, – пояснила мама.

Глава 2

Мы и они

Август 1968 года. Сан-Франциско.

Здравоохранение было частью