Арчи вставил очередную сигарету в длинный мундштук и приступил к курению довольно-таки угрюмо. После рискованных приключений в студии Д.Б. Уилера жизнь на время перестала состоять из одних только беззаботных радостей. Мистер Уилер неутешно оплакивал свое домашнее варево на манер Ниобеи и отменил сидки для журнальной обложки, лишив тем самым Арчи дела всей его жизни. Мистер Брустер последнее время пребывал в далеко не благодушном настроении. И вдобавок Люсиль отправилась погостить у школьной подруги. А когда Люсиль уезжала, она забирала с собой солнечный свет. Арчи не удивляла ее популярность среди подруг, не удивляли и их настойчивые приглашения, но это не примиряло его с ее отсутствием.

Он довольно тоскливо поглядывал через стол на своего друга Роско Шерриффа, пресс-агента, с которым он также свел знакомство в клубе «Перо и чернила». Они только что кончили перекусывать, а перед тем Шеррифф, подобно подавляющему большинству людей действия любивший слушать звуки собственного голоса и с наслаждением посвящать их собственной особе, подробно описывал Арчи всякие интересные случаи из своего профессионального прошлого. И жизнь Роско Шерриффа теперь представлялась последнему исполненной энергии и приключений, к тому же щедро оплачиваемых, — именно такой, какую бы и он сам вел с большим наслаждением. Он был бы рад, вот как этот пресс-агент, тоже шляться туда-сюда, «кое-что налаживая», «кое-что устраивая». Он чувствовал, что Дэниел Брустер распахнул бы объятия зятю вроде Роско Шерриффа.

— Чем больше я наблюдаю Америку, — вздохнул Арчи, — тем больше она меня поражает. Вы все тут словно что-то совершаете, начиная с младенчества. Я бы хотел что-то совершать.

— И что тебе мешает?

Арчи стряхнул пепел сигареты в полоскательницу.

— Ну, не знаю, знаешь ли, — сказал он. — По какой-то причине ни за кем в нашем роду ничего подобного не водилось. Не знаю почему, но едва Моффам приступает к совершению чего-то, он тут же садится в лужу. В Средние века жил Моффам, который в припадке энергии отправился совершить паломничество в Иерусалим, одевшись странствующим монахом. И что только взбредало им в голову в те дни, понять невозможно.

— И он его совершил?

— Куда там! Едва он вышел за дверь, как его любимый охотничий пес принял его за бродягу — или негодного попрошайку, или подлого плута, или как они их тогда обзывали — и укусил за мясистую часть ноги.

— Ну, во всяком случае, он попытался.

— Заставляет задуматься, а?

Роско Шеррифф задумчиво прихлебывал кофе. Он был апостолом Энергии, и ему показалось, что он может обратить Арчи в свою веру, а заодно извлечь кое-какую пользу и для себя. Вот уже несколько дней, как он подыскивал кого-то вроде Арчи для помощи в одном небольшом дельце.

— Если ты действительно хочешь что-то совершить, — сказал он, — то можешь кое-что совершить для меня прямо сейчас.

Арчи просиял. Действовать — вот чего жаждала его душа.

— Да что угодно, милый мальчик! Выкладывай!

— Ты не против приютить для меня змею?

— Приютить змею?

— Только на сутки-другие.

— Но что, собственно, ты имеешь в виду, старый друг? Где приютить?

— Там, где ты живешь. А где ты живешь? В «Космополисе», верно? Ну конечно же! Ты ведь женился на дочке старика Брустера. Помню, я про это читал.

— Но послушай, малышок! Я не хочу портить тебе день, разочаровывать тебя и все такое прочее, да только мой милый старый тесть не разрешит мне держать змею. Ведь он еле-еле терпит там даже меня.

— Так он же не узнает.

— Он всегда узнает все, что происходит в отеле, — сказал Арчи с сомнением.

— Он не должен узнать. Вся суть в том, что операцию необходимо держать в строгом секрете.

Арчи стряхнул в полоскательницу еще немного пепла.

— Я вроде бы не полностью ухватил суть во всех ее аспектах, если ты понимаешь, о чем я, — сказал он. — Я хочу сказать, ну, для начала, почему твоя юная жизнь исполнится счастьем, если я окажу гостеприимство этому твоему змею?

— Он не мой. Он мадам Брудовской. Ты, конечно, про нее слышал?

— Что да, то да. Наподобие эстрадной Женщины со Змеей или что-то в этом духе, а? Принадлежит к этому биологическому виду или там отряду, верно?

— Примерно, но не совсем. Она ведущая исполнительница классических трагедий на всех подмостках цивилизованного мира.

- Абсолютно! Вспомнил, вспомнил. Моя жена однажды потащила меня на ее представление. Помню до мельчайших подробностей. Она запихнула меня в первый ряд партера, прежде чем я понял, во что вляпался, а потом было уже поздно. Вроде бы я читал в какой-то газете, что у нее есть любимица, змея, которую ей подарил какой-то русский князь, а?

— Именно это впечатление, — сказал Шеррифф, — я и намеревался создать, когда послал мою заметку в газеты. Я ее пресс-агент. Собственно говоря, Питера — его имя Питер, потому что вообще-то он змей — я самолично приобрел в Ист-Сайде. Животные — вот лучшие друзья пресс-агента, как я абсолютно убежден. И почти всегда достигаю с ними отличных результатов. Но ее милость у меня как камень на шее. Скован по рукам и ногам, как говорится. Ты можешь даже сказать, что мой гений подавлен. Или, если предпочтешь, придушен.

— Как скажешь, — вежливо согласился Арчи. — Но каким образом? Почему твой, как его там, как ты его назвал?

— Она держит меня на коротком поводке. Все с перчиком мне воспрещается. Уж не знаю, сколько потрясных трюков я предлагал, и всякий раз она их отвергала на том основании, что подобное ниже достоинства артистки ее положения. Как тут развернуться? И я решил облагодетельствовать ее тайно. Я украду ее змеюку.

— Украдешь? В смысле слямзишь?

— Да. Настоящая газетная сенсация, сечешь? Она очень привязалась к Питеру. Он ее фетиш. По-моему, она внушила себе, что история с русским князем — чистейшая правда. Если я сумею его увести и спрятать на сутки-другие, все остальное она сделает сама. Поднимет такой шум, что газеты ни о чем другом писать не будут.

— Понял.

— Вообще-то любая нормальная женщина от души сотрудничала бы со мной, но только не ее милость. Заявит, что это пошло, унизительно, и не пожалеет всяких других слов. Значит, кража должна быть настоящей, а если я на ней попадусь, то потеряю работу. Вот тут-то и начинается твоя роль.

— Но куда я запрячу милую старую рептилию?

— Да куда угодно. Просверли дырочки в шляпной картонке и запихни его туда. Он составит тебе компанию.

— В этом что-то есть. Моя жена сейчас в отъезде, и по вечерам бывает тоскливо.

— С Питером рядом ты тосковать не будешь. Отличный парень. Всегда бурлит веселостью. Такой живчик!

— А он не кусается, не жалит, или как-нибудь еще в том же духе?