— В самый раз! В противном случае, меня прикончили бы тем же вечером. Королева-мать приказала…

— Яд? — заинтересовался граф.

— Кинжал. Любезный де Нуаро лично обязался заколоть меня.

— А, ну этот может, — согласно кивнул Рошфор. — И вы говорите, вам помогли бежать?

— Да, герцогиня де Шеврез провела меня тайным ходом, дав возможность выслушать заговорщиков, а после вывела из замка. Прошу в ее случае проявить снисхождение.

Прости, Мари, я сделал для тебя все, что мог.

— Не за тех вы просите, шевалье, — граф внимательно посмотрел на меня, словно в чем-то сомневаясь. — Эта женщина — заговорщица. И тот факт, что она помогла лично вам, не делает ее непричастной. А заговор — это плаха. Если повезет — вечное изгнание. В любом случае, это решаю не я. Но я передам ваши слова. Касательно засады в торговом доме — выбросьте ее из головы. Мы провели расследование. Это оказалось случайным совпадением, никак не связанным с нашими заговорщиками и их планами. Впрочем, человека со шрамом без мизинца на левой руке обязательно убейте, если встретите. Он опасен.

— Что со мной будет? — задал я, пожалуй, самый волнующий вопрос.

Я выполнил свою роль, передал документы и втерся в доверие, а история с бойней в торговом доме тому способствовала, теперь же, фактически, я стал не нужен и даже опасен, как той, так и другой стороне. Медичи решила все кардинально, приказав меня убить. Поступит ли Ришелье руками Рошфора так же? Бежать я не смогу, у меня до сих пор связаны руки за спиной, а за дверью дежурят те, кто схватил меня. Рошфору достаточно дать малейший знак, и мне перережут горло за пару секунд. Вопрос в том, нужен ли я еще? Есть ли на меня иные планы. Если нет — я пропал.

— А как вы видите свое будущее? — Рошфор остановился и пристально уставился на меня.

— Хотелось бы еще послужить Его Высокопреосвященству, — честно ответил я. На самом деле мне хотелось, чтобы все просто оставили меня в покое, позволив разобраться с моим пребыванием в этом теле и этом столетии. Но такому, видно, не бывать. От работы не убежишь. И на кого еще работать, как не на кардинала, которого позже назовут великим!..

— Но ваши проблемы с памятью… позволят ли они?.. — начал было граф. Я воспользовался небольшой паузой в его словах.

— Не беспокойтесь, Ваша Светлость, я уже почти излечился, память постепенно возвращается ко мне.

— Но меня вы не вспомнили, — констатировал Рошфор.

— Не вспомнил. Но когда вы назвали свое имя, многое тут же всплыло у меня в памяти. Я, например, помню нашу недавнюю встречу в Париже. Вы были в маске Луны. И в любом случае, даже находясь в состоянии амнезии, согласитесь, действовал я исключительно в интересах Его Высокопреосвященства!

— Хорошо, шевалье, — Рошфор на что-то для себя решился, — вы действительно доказали, что действуете в наших интересах, и лично у меня к вам претензий нет. Но дело еще не закончено, игра не сыграна до конца. И Медичи, и Орлеанский пока не вернулись в Париж. Полагаю, вместе с ними прибудет и ваша любезная герцогиня де Шеврез, разумеется, инкогнито, ведь ей лично Его Величество запретил въезжать в город. Вы знаете эту историю?

— Нет.

— Будучи фрейлиной ее Величества, королевы Анны, герцогиня играла с ней в догонялки в коридорах Лувра. Королева поскользнулась на свеженатертом паркете и упала, сильно ударившись при этом. Вот только, к несчастью, она носила в своем чреве ребенка, будущего наследника. От удара случилось несчастье, и ребенка она потеряла. Его Величество Людовик настолько разгневался, узнав о случившемся, что немедленно удалил Шеврез из Парижа, но она возвращалась раз за разом, пытаясь вернуть свое влияние на королеву. Хотите услышать еще одну занимательную историю?

— Непременно.

— Четыре года назад мне удалось раскрыть один заговор. Некий Анри де Шале затеял убийство Его Высокопреосвященства и, вы не поверите, похищение короля. В том заговоре участвовали многие: наш любезный Гастон Орлеанский, принцы Вандом, маршал Д’Орнано и, конечно, ваша несравненная герцогиня де Шеврез. Она, кстати, на тот момент состояла в любовной связи с де Шале и убедила его в абсолютной нелепице, мол, великий кардинал постоянно до нее домогается и требует близости. Влюбленный и разгневанный де Шале готов был на все. Кончилось все для него плачевно. Ему отрубили голову, причем лишь с двадцать девятого раза — такие страдания! Маршал так же вскоре умер, но своей смертью, хотя... Де Шеврез отделалась легко — она всего лишь была приговорена к ссылке. А Гастон… это же Гастон — ему не было ничего. Он сдал всех заговорщиков, испугавшись возмездия. За это он никак не был наказан, напротив, прирос землями. Поучительная история?

— Весьма, — я слушал и думал о том, что милая Мари была той еще коварной змеей и помогла мне бежать, не из человеческих побуждений, а имея на меня некие свои долгоиграющие планы.

— Людовик никогда не простит герцогиню, он ненавидит ее, и если она имела наглость вновь вернуться, более того, примкнуть к заговору, то рассчитывает явно не на опалу кардинала.

— Заговор нацелен против короля! — внезапно дошло до меня.

— Разумеется, — удовлетворенно кивнул Рошфор. — Рад, что вы это поняли. Поэтому я и сказал, вы просите не за ту, шевалье. Эта женщина хитра и опасна. Она сделает все, чтобы вернуть свое влияние, а остальные, как бы высоко они не сидели, во многом лишь ее пешки. Так вы говорите, она обещала вас навестить там, где вы остановились?

— Да.

Рошфор шагнул ко мне с кинжалом в руках.

— Повернитесь, де Брас.

Убьет? Вряд ли. Я повернулся, и граф разрезал веревки, стягивающие мои запястья.

— Возвращайтесь туда и ждите. Она обязательно вас навестит, а вы постарайтесь в этот раз играть не на ее стороне, а на своей, а лучше — на нашей. Выведайте все, что она знает. И опасайтесь ее, еще раз повторяю, ваша жизнь в опасности. Если она заподозрит вас в неверности, вы будете мертвы, причем сами не заметите, как быстро это произойдет. Здесь деньги, пятьсот пистолей, это вам на расходы, — Рошфор бросил на стол глухо звякнувший кошелек. — Деньги не экономьте, если нужно кого-то подкупить, не скупитесь. Вам