— Dolcezza, проснись, — мягко говорю я, касаясь легкими поцелуями ее пухлых губ. Ее глаза распахиваются, как будто она не спала. Ждала. Снова ждала меня. Даже в тусклом свете я вижу, как покраснели и опухли ее глаза. Она снова плакала. — Черт, Холли, мне жаль. Мне чертовски жаль.

Она прикладывает пальцы к губам и оглядывается, поднимаясь с кровати. И тут я замечаю, что она не одна. Какого черта? Рядом с ней ребенок.

— Не буди ее. Выйди немедленно! — резко шепчет Холли.

Я встаю и смотрю на маленькую девочку, спящую под одеялом. Что-то в моем сердце сжимается при виде ее. То ли потому, что вид Холли с ребенком чертовски трогателен, то ли потому, что я знаю, что ребенок — моя племянница? Внучка Донателло. Это та самая девочка, которую этот чертов ублюдок Джованни собирался украсть прямо у них из-под носа. Если что, недели, проведенные в Италии, не были пустой тратой времени. По крайней мере, я благодарен за то, что получил информацию об этом поганом плане и смог предотвратить похищение. Я позволяю Холли вытолкнуть меня за дверь спальни; она осторожно закрывает ее за собой.

— Какого черта, Ти? Какое право, по-твоему, ты имеешь врываться сюда посреди чертовой ночи? — шипит она, направляясь на кухню.

— Какое право? — Я поднимаю брови и иду за ней. — Ты моя гребаная жена. Вот какое у меня право.

— Твоя жена? Точно. Ну, как твоя жена, я бы хотела — как минимум — знать, где ты был весь день, это было бы вежливо. Или как насчет этого — не оставлять меня одну в чертовой кофейне в одном халате.

— Я сказал Хелене, чтобы ты меня подождала. И я вернулся за тобой, Dolcezza. — Я сохраняю спокойный голос — ну, настолько спокойный, насколько могу. Я ничего не могу поделать с тем, что ее гнев меня заводит. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Хелену. У нее было всего одно гребаное поручение.

— Не смотри на нее. Это не ее вина, — огрызается Холли. — И почему вы двое не разбудили меня? Мы должны были пить вместе. — Она указывает на кофейный столик, где стоят две бутылки Patrón. Одна пустая, другая наполовину полная.

— Ну, ты выглядела таким умиротворенной. А ты не осилила даже одну, — отвечает Хелена, а Анжелика просто переводит глаза между мной и Холли.

К черту все это… Здесь слишком много людей. Мне нужно поговорить с моей женой наедине. Я не собираюсь вести этот разговор на глазах у публики.

— Dolcezza, собирай свои вещи. Мы едем домой. — Я уже получал тонну ледяных смертельных взглядов. Но ни один из них не пронзил меня так сильно, как тот, которым Холли одарила меня сейчас.

— И где именно находится дом, Ти? В твоем пентхаусе, где убили двух человек и оставили их гнить в нашей постели? В доме, который обстреляли сегодня утром? Скажи мне, где находится дом, потому что я начинаю путаться. — Она складывает руки на груди, и мой взгляд тут же устремляется к ее декольте.

Эта ночь должна была пройти не так. Я планировал заставить ее кончить так сильно, чтобы она забыла, что вообще на меня злилась. Но я не могу этого сделать, когда все эти гребаные люди наблюдают за нами.

— Дом там, где ты, Dolcezza. Дом там, где мы вместе. Скажи мне, где ты хочешь быть, и я отвезу тебя туда. — Я обхватываю руками ее напряженную фигуру. Проходит совсем немного времени, прежде чем она расслабляется и прижимается ко мне.

Потом она вспоминает, что злилась, и отталкивает меня.

— Нет, ты не будешь сейчас использовать свои чары на мне. Я не собираюсь покидать эту квартиру сегодня. Так что либо ты можешь отправиться домой один, либо… Я не знаю, что ты можешь сделать, но я остаюсь.

Наклонившись вперед, я подхватываю ее и перекидываю через плечо, направляясь к балкону, чтобы хоть как-то уединиться.

— Нео, отвези Хелену домой, — говорю я ему, прежде чем закрыть за нами раздвижную стеклянную дверь, игнорируя слона в комнате, которым является Анжелика. Может, я и не хочу иметь с ней дело в данный момент, но я не собираюсь выгонять ее или ее дочь посреди ночи. Я не знаю, как справиться с чувствами, которые я сейчас испытываю к этим двоим.

— Опусти меня, Ти. Черт возьми, как же здесь холодно, — кричит Холли.

— Черт. Прости, Dolcezza. Вот, надень это. — Я снимаю пиджак и накидываю ей на плечи. Она не спорит. И я не упускаю из виду, как она поднимает воротник и глубоко вдыхает. Я опускаюсь рядом с ней, она сидит, прислонившись спиной к стене, и смотрит в ночное небо.

— Ты бросил меня… снова, — говорит она, нарушая наше молчание.

— Я знаю. Мне жаль, Холли. Черт, я не знаю, что с этим делать.

— Ты обещал, что не бросишь, а сам оставил меня в кафе.

Большим пальцем я смахиваю беззвучные слезы, катящиеся по ее щекам.

— Мне жаль. Я должен был, Dolcezza. Мне нужно было вернуться, я не мог… — Я опускаю глаза.

— Я знаю, — говорит она, шокируя меня. — Я знаю, что ты должен был это сделать, Тео. Просто мне это не нравится. Я не знаю, смогу ли я так жить. Я не уверена, сколько выдержит мое сердце, не зная, где ты находишься весь день и всю ночь. Не зная, в безопасности ли ты. Не зная, жив ли ты вообще. Мне было страшно. Не за себя, а за тебя.

— Dolcezza, у меня нет выбора. У нас нет выбора. Это мой мир. Я не собираюсь лгать тебе и говорить, что он безопасен. Потому что ты сама видела, насколько он дерьмовый. Но он такой. Нам выпал такой расклад. Мы просто должны найти способ заставить его работать на нас. — Я поднимаю ее на руки и сажаю к себе на колени, не сводя с нее взгляда. — У нас нет другого выбора, Холли. Ты моя жена. Я никогда не смогу отпустить тебя. Даже если ты будешь умолять, я не смогу. Ты нужна мне. Я чертовски люблю тебя.

— Мысль об уходе никогда не приходила мне в голову. А должна была. Логически я это понимаю. Но ты мой, Ти. Я никогда не попрошу тебя отпустить меня. Я хочу быть с тобой. Я хочу быть той, к кому ты возвращаешься домой по ночам. Я хочу быть твоим первым выбором. И как бы