Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В запертую изнутри на засов дверь постучал один из дружинников, который сообщил, что прибыли степные атаманы и князь Иван Ростиславич. Вожаки наёмников появились немного раньше, чем я ожидал. Видать, возле закрытых городских ворот ждали, когда они откроются, и сразу же направились ко мне. Ладно, поговорю с ними сейчас, это не проблема.
Поцеловав Дарью в сладкие губы, я огладил её по упругой груди, оделся и прицепил на пояс клинок. После чего спустился со второго этажа в трапезную и огляделся. Моя дружина уже лопала сдобренную топлёным маслом кашу, а гости, которых было четверо, сидели в центре и вместе с Василько Святославичем потягивали горячий взвар.
Первые впечатления были хорошими, и слова полоцкого князя подтвердились. Атаманы степняков как на подбор, словно родные братья. Крепкие мужчины сорока – сорока пяти лет, на голове тёмно-русые чубы, у двоих в ушах золотые серьги, на теле плотные кожаные кожухи и заправленные в сапоги свободные степные шаровары, а на поясе сабли с потёртыми рукоятками. Примерно такими я их себе и представлял, степных рыцарей, ставших предками казаков. Вот только не ожидал, что чёрный клобук окажется похож на приплюснутую казацкую папаху-пластунку из чёрного каракуля, но это мелочь.
Ивану Берладнику на вид лет тридцать пять, волосы светлые, взгляд уверенный и слегка нахальный с прищуром, одет в добротный суконный кафтан, а из оружия имел прямой превосходный меч в богатых ножнах и пару кинжалов. Ни дать ни взять кондотьер, как он есть, хотя изначально я думал, что на первую нашу встречу он накинет красное княжеское корзно, дабы цену себе набить. Однако нет, Берладник обошёлся без понтов. Значит, укатали сивку крутые горки, и для меня это хорошо.
«Ну что, начинаем разговор? – спросил я сам себя. – Да, тянуть не надо. Решил – делай».
Подойдя к столу, я присел рядом с Василько Святославичем, поприветствовал наёмников, которые расположились напротив, и дождался их ответа. Потом получил от румяной служанки кружку с клюквенным взваром и спросил гостей:
– Кто я, знаете?
За всех ответил Берладник:
– Да. Князь Рарожский Вадим.
«Надо же, – подумал я, – кто же это меня до князя повысил? Надо будет узнать, хотя и так понятно, руянские приказчики, которые в Новгороде сидят, постарались. Для авторитета, своего и моего».
– Зачем венеды служилых людей набирают, понимаете?
– С германцами биться станем.
– Не только. Католики затевают Крестовый поход против славян, и в нём кого только не будет. Вся Европа против нас.
– Нам всё равно, – хмыкнул один из степняков, кажется, Твердята Болдырь, если я правильно запомнил сделанные князем Василько описания.
– Это хорошо, – кивнул я и спросил: – С нашими условиями ознакомлены?
Снова за всех четверых высказался Иван Ростиславич:
– Да. Руянские приказчики нам всё подробно описали, и купец Сокол из Ладоги о тебе кое-что поведал. Служба на три года. Нанимает нас храм Святовида, но подчиняемся мы тебе. Приказы выполняются беспрекословно. Оплата, как у всех, кто тебе в Старшей дружине служит: гривна серебра ежемесячно простому воину, полторы – десятнику, три – полусотнику, пять – сотнику, главному командиру по договорённости. В случае гибели воина или тяжкого увечья, ему причитается трёхмесячная оплата. Оружие, доспехи, жильё, лошади и припасы с тебя. Добыча на отряд не делится, а полностью передается нанимателю.
– Всё верно. Вас это устраивает?
– Конечно, а иначе бы нас здесь не было.
– Вопросы есть?
– Само собой.
Наёмники переглянулись, и Болдырь кивнул Берладнику:
– Ты первый, княже, а мы обождём.
Иван Ростиславич окинул взглядом помещение, наверняка отметил, что экипаж «Карателя» ведёт себя тихо, десятки по очереди завтракают, и все воины одеты однообразно. После чего слегка дёрнул шеей, хмыкнул и поинтересовался:
– Кто будет главным командиром в наёмном войске?
– Никто, ведь вы не единая армия.
– А кому мы будем подчиняться помимо тебя?
– Моим ближним людям, кому я доверяю.
– И много таких над нами поставишь?
– Двух-трёх человек, не больше.
– Добро. Ну а где нам воевать придётся?
– Об этом узнаете, когда на место прибудем.
– Не доверяешь?
– Остерегаюсь.
– Ладно. Воинов наших проверять станешь или нам на слово поверишь, что бойцы справные?
– Проверю. Вы где остановились?
– Деревенька Прость за городом.
– Знаю, где это, так что завтра ждите в гости.
– А что смотреть станешь?
– Всё, но в основном стрельбу из лука и пеший бой строем.
– Так-так. А когда отправляемся в путь?
– Через пять дней. Караван ждать не станем, сами пойдём. Меня в Перыни ещё воины ждут, так что их тоже проверю. Затем погрузитесь на расшивы ладожских купцов, и двинем отсюда. Сначала на Руян, а затем на Зеландию, где ваши воины пройдут дополнительное обучение.
– Так не договаривались. Зачем дружине снова учиться? Мы всё умеем.
– Посмотрим, а если не хочешь соглашаться на службу, то так и скажи.
Берладник, которому наверняка было неприятно, что ему кто-то будет отдавать приказы, нахмурился. Однако себя сдержал, немного помолчал и продолжил спрашивать:
– Когда роту давать будем?
– После проверки воинских умений твоих дружинников и степных воинов.
– А задаток за обещанные два месяца службы когда получим?
– Завтра к вечеру.
– Вопросов больше не имею.
– А у меня к тебе есть парочка.
Иван Ростиславич прищурился:
– Спрашивай, Вадим из Рарога.
– Почему ты, князь, решил за серебро воевать?
– Скажу, как есть. Допекло меня, вот и согласился послужить.
– А с Ольговичами почему на Галич не пошёл?
– А они разве туда собирались? – удивился Берладник. – Я в Киеве недавно был, так они мне ничего об этом не говорили.
«Вот так-то, – промелькнула в голове мысль. – Очередное изменение истории на лицо. В моей реальности Ольговичи пошли на Галич, и Берладник был с ними, а сейчас о нечто подобном и разговора нет. Русь, вслед за Руяном и Европой, тоже поворачивает в новое историческое русло, и я к этому имею самое непосредственное отношение. Игоря Ольговича на деньги развёл, и финансовая слабость аукнулась всему клану. Впрочем, об этом никому, кроме меня и Векомира, знать не стоит, поэтому уводим разговор подальше от скользкой темы».
– Не обращай внимания, Иван Ростиславич, это только слух, – сказал я Берладнику и задал новый вопрос: – Где свою семью оставил?