Влажная губка прошлась по лбу Джина.

— Потерпи, пожалуйста, — снова попросил нежный голос, и Джин подумал, что готов терпеть столько, сколько потребуется. Лишь бы она не уходила. Лишь бы снова положила ему на лоб прохладные пальцы — ее присутствие так верно отгоняет кошмары…

Боль резкая, потом облегчение от того, что ядовитая многоножка все же покинула его тело. Блаженство от прикосновений холодной влажной ткани…

— Не надо, Дайхиро. Я зашью.

— Точно справишься, Мия-сан?

— Точно.

Осторожные и нежные касания — тонкие пальчики втирают целебную мазь.

Он с трудом разлепил свинцовые веки, но не увидел ничего, кроме охапки пальмовых листьев. Их запах мешался с запахами лекарских трав и вонючим дымом от костра.

Повернув голову — это почти невозможное усилие чуть не отправило его снова в беспамятство навстречу кипящему озеру, — он увидел ее.

Она была ослепительна. Словно сама богиня Аматэрасу спустилась на землю, чтобы сесть рядом с Джином и исцелить его раны.

Губы Джина дрогнули, произнося одно короткое слово.

Она улыбнулась нежно, чуть смущенно:

— Спи.

И он послушался, погрузившись во тьму, где не было ни боли, ни огня.

Мия зевнула. После ночного бдения над раненым глаза закрывались сами собой. Вернуться бы сейчас в домик, расстелить футон да поспать пару часов. Но нельзя. Нужно идти на занятия, а потом бежать в горы. Дайхиро тяжело будет управиться с раненым в одиночку.

Она вздохнула, вспомнив нечеловеческую колдовскую зелень, глянувшую на нее из глаз незнакомца. И еле слышный шепот «красивая» — не почудилось ли ей?

Маг, а значит, отпрыск знатного рода. Что он делает здесь, так далеко от столицы, на юге?

За стенами раздались голоса, ученицы просыпались, прихорашивались и выглядывали во двор. Вот-вот должен зазвонить утренний гонг, призывая всех к завтраку, а значит, не стоит медлить.

Она развязала пояс кимоно, оставила одежду на лавке и прошла в помещение купальни. В банные дни здесь было людно и шумно, над очагом кипел большой котел с горячей водой, в воздухе клубился пар, лилась вода и слышался женский смех. Сейчас баня пустовала.

Ежась от холода, она прошла к бочке, зачерпнула воду ковшиком. Та была прохладной, но все же не ледяной, как вода в купели у заброшенного храма.

Терпимо. Хватит, чтобы смыть с себя эту ночь и взбодриться.

Вытираясь на ходу куском ткани, Мия вернулась в предбанник и остолбенела.

Кимоно не было там, где она его оставила.

Она заозиралась. Обошла предбанник, заглянула под каждую лавку, хоть и без того прекрасно видела — кимоно под ними не было. Ни кимоно, ни нижней рубахи.

Сон слетел мгновенно. В надежде, что это всего лишь ее ошибка, последствие бессонной ночи, Мия вернулась в купальню, но там одежды тоже не было.

Все, что у нее оставалось, — кусок влажной ткани, которым Мия вытиралась после омовения. Его едва хватало, чтобы обернуть дважды вокруг тела. Показываться в таком виде во дворе, на глазах у наставниц и прочих учениц, было немыслимо.

Зябко ежась, Мия обняла себя за плечи и опустилась на лавку. Ничего, не страшно. Сейчас запоет гонг, и двор опустеет. Тогда она сможет добежать до домика и переодеться. Мелкая неприятность, не более.

От холода стало совсем невмоготу, и она запрыгала по комнате, пытаясь согреться. Хотелось верить, что неизвестный шутник, укравший кимоно Мии, не подсматривает сейчас за ней, покатываясь от хохота.

Прозвенел гонг. Выждав, пока двор окончательно опустеет, Мия завернулась во влажное полотно и юркнула наружу.

И не успела пробежать и пяти шагов, как налетела на Акио Такухати.

— Лучшая ученица! — Он с готовностью обнял свою добычу и ухмыльнулся. — Этот наряд нарушает традиции школы.

Кровь прилила к щекам. Под плотоядным взглядом Такухати Мия словно со стороны увидела: непристойно обнаженные плечи, руки, ноги. И влажное полотно облепляет тело, подчеркивая все изгибы и выпуклости.

— Да, господин Такухати. Простите, — пробормотала Мия, вынырнула из кольца его рук и попробовала обогнуть директора, но он каким-то неведомым путем снова оказался у нее на пути.

— Я не отпускал тебя. Где твоя одежда?

— Не знаю. Разрешите мне дойти до дома и одеться, — взмолилась она.

Стоять на открытом всем взглядам дворе в таком виде было невыносимо.

Он нахмурился и развязал пояс своего кимоно. Мия шарахнулась в сторону.

— Подойди! — Тон, которым был отдан приказ, заставил вспомнить слухи о военном прошлом Такухати. Мия опасливо шагнула вперед, и на плечи ей опустилась плотная ткань.

Сразу стало тепло, даже жарко. Не только от одежды. Мия вдохнула еле заметный терпкий запах, исходивший от кимоно. Оно пахло мускусом и здоровым сильным мужским телом. Против воли перед глазами встала подсмотренная вчера в зале картина.

— Пойдем, — все таким же не терпящим возражений голосом приказал Такухати. — И рассказывай, что случилось.

За минуту директор вытянул из нее все подробности происшествия.

Кимоно и нижняя рубашка Мии лежали на полу у входа в домик грязной тряпкой. Судя по внешнему виду, ими вымыли полы.

— Виновные будут наказаны.

Ярость в его голосе удивила Мию. Она покачала головой:

— Никто не сознается, господин Такухати. Майко скажут, что я сама, должно быть, испачкала свою одежду. И никто ничего не видел.

Она помнила, как это было шесть лет назад, пока директор Итико не положила конец травле. Но в способность Такухати прекратить женские дрязги Мия не верила. Да и станет ли генерал разбираться в мелких обидах воспитанниц?

— Спасибо за помощь. Разрешите мне одеться? Я бы хотела успеть на завтрак.

Он кивнул:

— Одевайся. И пойдем в столовую. Я не оставлю это просто так.

— Что вы собираетесь делать?

Злая ухмылка искривила его губы.

— Пусть выбирают. Или виновные сознаются, или я накажу всех. Пять ударов по пяткам для начала.

— О нет! — Она представила эту картину и пришла в ужас.

Телесные наказания применялись в школе только за самые серьезные преступления. Воспитанниц не секли прутьями, чтобы не портить нежную кожу. Вместо этого практиковались удары бамбуковыми палками по пяткам. Мию наказывали лишь однажды, в детстве. Всего два удара, но она до сих пор помнила, как нестерпимо больно это было. Не только в момент наказания, но и после, когда каждый шаг напоминал о перенесенной экзекуции.

Если по вине Мии все девочки вынуждены будут пройти через такое, ее возненавидит вся школа. Мелкие пакости от Кумико покажутся невинными шутками. Ей будут плевать в еду, награждать тычками, ставить подножки, пачкать одежду, проливать тушь на задания по каллиграфии…