было время, чтобы не только дать подходящие установки Арлису, но и снабдить его всем необходимым.

Безапелляционный тон герцогини вынудил ворона отвлечься от своих мыслей и пристально вглядеться в ее собеседника. Морф и сам не понял, какая сила подняла его с места и заставила напасть на лэдора.

И клюнуть, явно для верности, чтобы тот не смел открывать великую тайну. А то, что тайна великая — не сомневался. Однако почему ответить даже себе не мог.

Но это оказалась ерундой. Потому что ворон вдруг понял вещь, на которую никто не обратил внимания!

Он клюнул лэдора! Клюнул и радрак не убил мужчину! А ведь раньше он также тащил Арлиса и тоже не причинил ему вреда!

Виктран мысленно ругал себя. Потому что также не придал этому значения! Почему так вышло? Почему он не причиняет вреда, хотя должен и артефакт вне всяких сомнений не утратил своих свойств? В том ли дело, что в такие моменты он не контролирует себя, а им управляет животное начало? А может не совсем оно?!

Что же с ним происходит? Почему грозный артефакт пасует перед герцогиней и ее окружением?

— Но поверьте, если бы пропал кто-то, очень важный короне, главный пес королевства по герцогствам не разъезжал бы…

— Кар! — возмущенно воскликнул морф до конца сам не понимая, что его возмутило.

То ли прозвище аргерцога, то ли тот факт, что он все-таки потерялся и его должны искать.

Эта уверенность ничем, кроме интуиции и веры подкреплена не была. Но его бы точно искали!

Но возмущение только сильнее разгорелось, когда Тирхан пояснил герцогине откуда взялось такое отвратительное прозвище.

Виктран вдруг словно бы наяву услышал голос аргерцога Аригальерского:

«— Ты всегда можешь на меня рассчитывать. Что бы ни случилось, помни это…»

Тот же голос, что когда-то уже звучал у него в голове и рассказывал о радраке!

Так кем ему приходится аргерцог, раз учил его, раз давал наставления и обещал помощь? Коллегой, близким другом, а может, родней?

Виктран пытался вспомнить, а были ли дети у Его светлости, женат ли тот, однако вместо этого заработал сильную мигрень и отправку в черное марево. Его полностью отрезало от реальности, погрузив в непроглядную тьму.

Морф еще успел подумать о том, что он где-то ошибся и чего-то делать не стоило, прежде чем потонуть в очередной порции боли, которая, несомненно, исходила от радрака.

Следующим пробуждением для морфа стала сила источника Священной Росы. Она словно притянула его человеческое «я», но на этом не остановилась.

Он с удивлением понял, что стоит позади обнаженной герцогини в белом мареве, и водит руками по ее спине. Руками! Не лапами или крыльями! Но сам при этом тело не контролировал. Это был вроде он и не он одновременно!

Потому что совершенно не знал, ни как здесь оказался, ни тем более почему вернул свою человеческую форму! Им управлял источник.

Единственное, что сделал именно он, и отчего Виктран просто не смог отказаться — это вдохнуть аромат женщины, стоящей перед ним. В нем было что-то такое родное, теплое, и невероятно притягательное, что удержаться просто не вышло. Он жадно тянул ее аромат, явно щекоча кожу герцогини и уверялся в том, что оказался идиотом, а отец правым.

И неважно, что вспомнить кем был его отец Виктран не мог. Он вдруг отчетливо осознал, что его когда-то отговаривали от помолвки. И даже приводили аргумент, что в случае их семьи все решает запах.

«Его ни с чем не перепутаешь» — доносился до разума морфа далекий голос из прошлого. — «Он будет частью тебя. Словно бы продолжением. Самым сладким, самым желанным…»

Да. Аромат этой женщины оказался именно таким. И это Виктрана напугало и обрадовало. Пусть он и не помнит ту леди, которой дал обещание и с которой связал себя пусть и не брачными, но узами, его не красит ни его поведение, ни мысли.

А думать о том, чтобы жениться на другой — он точно уже не мог. Все гораздо хуже. За этим ароматом он последует как собака. И будет всю жизнь ловить любые оттенки, любые изменения в запахе. Как сейчас, когда женщина сначала испугалась, а после расслабилась и буквально таяла от его осторожной, хоть и нагловатой ласки.

Ее аромат раскрывался множеством ноток, которые приятными мурашками отзывались уже по его телу.

И был еще один аромат… Илиаса, который пах своей матерью и легкой горчинкой, которая приятно щекотала нос. Виктран практически положил голову на плечо женщины, чтобы уловить сильнее запах ребенка и замер от голоса, набатом прозвучавшем в голове: «Ты можешь стать его отцом и мужем для нее».

Именно в этот момент Виктран принял для себя решение — не отступать ни от женщины, ни от ребенка. И пусть она замужем, и пусть сын не его плоть и кровь, голос в голове был прав, он мог бы стать им и опорой, и защитой, и любящим мужем, и заботливым отцом.

Может и станет…

Вот только как быть и как объяснить герцогине, кто он такой и почему следует за ней? Почему оказался в этом белом мареве, еще и так нахально касается ее? Ни своего имени, ни своего титула, он не помнит, как ее позвать? Как начать знакомство? Что сказать?

Откуда-то Виктран был уверен, что подобная робость и растерянность ему не свойственна.

Однако у источника на Виктрана были свои планы, он не успел ничего сказать, как полностью утратил контроль над телом, оставшись молчаливым наблюдателем.

Его хриплое требование передать Илиаса прозвучало словно издалека, а затем, воспользовавшись замешательством женщины, Виктран сам забрал ребёнка из рук матери.

Как описать тот миг, когда Илиас оказался в его руках? Он будто держал не ребенка, а сгусток чистейшей энергии жизни, да и сам уже вряд ли был человеком. Откровенно говоря, он давно утратил понимание происходящему. Кто именно руководил его телом? Вряд ли постоянно это была звериная сущность. Почему сейчас так важно пробыть в источнике дольше герцогини, которую Священная Роса бережно перенесла на берег, плотно укутав белыми кольцами