Из этого неудовлетворительного состояния берёт своё начало совершенно новое чувство — терпеливое ожидание. Чёрт его знает, что за фигня происходит в моей голове, но я вдруг понял, что единственно важное значение для меня имеет, чтобы Аля стала моей потому, что действительно этого хочет. И, кажется, я в самом деле планирую придерживаться этого плана!

Хотя воздержание — вовсе не моя тема, я терпеливо жду, когда она примет взвешенное решение. И играю на этом поле практически честно. Свои хождения вокруг неё я воспринимаю не иначе, чем распусканием хвоста перед самкой в брачный период, что тоже выбивается из норм моего типичного поведения. Сперва — договорённости, после — койка. Так было всегда.

Но не могу я, просто не могу сказать ей ту правду, которая у меня есть. Хоть молчание и подводит под больший грех, я надеюсь, что мне удастся избежать той ситуации, в которой она узнает эту самую правду. По крайней мере, не в ближайшее время.

А эта самая правда неожиданно повисает тяжёлым ярмом на моей шее и тянет вниз, чего я тоже никогда ранее не замечал за собой.

Мой телефон гудит в кармане пальто, но я игнорирую звонок. Сейчас я слишком увлечён своим зрелищем, чтобы оторваться от созерцания худосочной фигуры, стоящей в считанных сантиметрах от края пирса над толщей ледяной воды.

Но телефон безостановочно гудит, и я закипаю. Даже не удивляюсь, увидев на экране имя назойливого абонента.

— Да.

— Разве ты не планируешь возвращаться домой до нашего отъезда?

— Мила, я, кажется, тебе уже всё сказал. Или ты опять предпочла пропустить мои слова мимо ушей?

— Саш, ну не начинай, а? Сын рассчитывал, что ты проведёшь с ним время перед тем, как мы улетим.

— А я ему сказал, что уеду из Лондона, поэтому не вполне понимаю его ожидания, как и твоё неуёмное желание вечно использовать его при общении со мной.

— Ты считаешь, что я манипулирую тобой?..

— Каждый раз пытаешься, Мила. — грубовато перебиваю её, утомляясь от этого разговора.

— Вовсе нет. Мы — семья, конечно, я стараюсь, чтобы всем нам было хорошо…

— Достаточно, Мил. Я уже всё тебе сказал по этому поводу. — я перевожу дыхание и выцепляю взглядом фигурку Али.

Она обеспокоенно смотрит на меня издалека.

— У меня не так много времени, чтобы вести длительные телефонные переговоры, Мил.

— И чем же ты так занят, что бросил свою семью одних праздновать Новый год? — шипит она в трубку.

— Даже не буду спрашивать, почему тебя вдруг резко озаботили подобные вопросы. — усмехаюсь я в ответ.

— В кои-то веки приехали, чтобы вместе провести праздничные дни…

— Мы оба знаем, что мой сын летел сюда, чтобы отметить новый год в компании своих друзей. Зачем ты притащилась ко мне, мне неведомо.

— Может, я соскучилась по тебе. Ты почти не бываешь в Москве…

Наблюдаю исподлобья, как Аля аккуратно возвращается назад по прогнившим доскам.

— Прекрати этот цирк, Мил. Ты подумала?

— Ты обещал мне..! — взвизгивает она.

— Я обещал, что не оставлю с ребёнком на руках и без средств к существованию, — фактически нет, но это детали. — Ребёнок учится в престижном университете и живёт отдельно. Через каких-то пару месяцев ему исполнится восемнадцать лет. И ты можешь устроить свою жизнь.

— Я отдала тебе свою молодость…

— Давай без пафоса, ладно? Не драматизируй. Ты обменяла свою жизнь в Мухосранске на сытую и безбедную — в столице. Я обеспечил тебя на десять жизней. И ты будешь продолжать жить так, как привыкла. Мил, мы не виделись почти два года. Давай будем реалистами: это — не семья. Поэтому я повторяю свой вопрос: ты подумала?

Она молчит. Аля приближается. Моё сердце глухо отсчитывает секунды в ожидании благоразумного ответа.

— Ты никогда не получишь этот развод!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я отключаюсь. Какой смысл слушать вопли обиженной женщины? Всё равно будет по-моему. Ровно так, как я ей и озвучил вечером тридцать первого.

Собственно, из-за вспыхнувшего скандала я и задержался. Хотел решить всё полюбовно, правда. И очень жаль, если мне не удастся уговорить её. Всё-таки мы провели в законном браке пятнадцать лет, последнее, чего я хочу, — это завершать всё на болезненной ноте.

Я всегда готовился к тому, что однажды наш вынужденный общий путь разделится на два абсолютно независимых. Только считал, что Мила станет той, кто закончит наши совместные мучения.

Улыбаюсь, когда натыкаюсь взглядом на Алю. Она совсем близко, рядом со мной. Смотрит нерешительно.

— Что-то важное? — быстрый взгляд опускается на телефон в моих руках.

— Нет, всё хорошо. Не бери в голову, прошлогодние вопросы до сих пор не решены.

— Сегодня только первое, помнишь? — Аля заливисто смеётся. — Ты ещё успеешь решить прошлогодние вопросы.

— Точно. Тогда и я не буду забивать голову всякой ерундой. Замёрзла?

— Да, немного.

— Тогда нам лучше вернуться домой, — я обнимаю её за плечи и веду назад.

— Это так странно… — задумчиво тянет Аля.

— Что именно?

— Ты так легко это произнёс: вернуться домой, нам…

— А ты, значит, любишь усложнять? — коротко усмехаюсь, глядя в её глаза. — Иногда слова — это просто слова, Аль.

— А как же тогда понять, когда — просто слова, а когда — они наделены каким-то смыслом?

— Не знаю, — честно признаюсь ей. — Но мне приятно делить с тобой этот дом. В данном промежутке времени он наш. Мой и твой. Дом, который я нашёл для тебя. Кстати, табличка с названием пуста. Знаешь, почему?

— Почему? — затаив дыхание, спрашивает она.

— Арендодатель разрешает каждому арендатору вписать собственное домовое имя на период проживания.

Мы как раз приближаемся к нашему дому, и я подвожу её к небольшой табличке.

— Ну? Как назовём?

— Дом снов, — шепчет Аля.

Я перевожу на неё взгляд, и она краснеет. Интересно!