на меня с полным недоумением. Секунду никто из нас не говорит. Наконец она произносит:

― Никакого платья. Никакой сорочки. Ни…

― Я знаю чертовы правила, леди Сабина.

Она все еще выглядит озадаченной, а ее внимание мечется между мной и рубашкой.

― Но…

― Кто расскажет лорду Райану? Деревья? Послушай, маленькая фиалка, если ты хочешь провести всю ночь, дрожа от холода без одежды, пожалуйста. Но здесь только ты и я. Мне плевать на это почитание бессмертной Солены ― боги не заслужили моей благосклонности. Завтра ты продолжишь путь голой, как велел мой господин. Сегодня вечером, в уединении нашего лагеря, если тебе будет приятно прикрыться, сделай это. Для меня это не имеет значения.

В свете костра ее удивленные глаза кажутся особенно большими. Мое обостренное зрение позволяет мне разглядеть все крупинки золота в ее сине-зеленой радужке, словно искры костра, взлетающие в ночь, нашли дом в ее глазах.

― Ты не почитаешь ни одного из богов?

Я фыркаю.

― Люди ― идиоты, если надеются на их пробуждение. Да, я знаю, что легенды читать захватывающе, но в реальности боги будут такими же, как и любые правители с бесконтрольной властью, ― гребаными тиранами. Через год после их возвращения начнется война и порабощение. Нам повезло, что они уснули. Надеюсь, они никогда, блядь, не проснутся.

Ее глаза становятся еще шире.

― А что, тебя это оскорбляет, маленькая фиалка? ― огрызаюсь я.

Она смеется, удивляя меня.

― Ничуть.

Не говоря больше ни слова, она натягивает мою огромную рубашку, настолько большую, что она свисает до бедер. Ее сердцебиение медленно успокаивается, пока ее руки гладят грубую ткань. Некрашеный лен, пропахший долгим мужским днем, ― не мечта для девушки, привыкшей к тафте и шелку, но она ведет себя так, словно это дамаск с далеких островов.

― Почему ты меня так называешь? ― спрашивает она.

― Как называю?

Ее взгляд перемещается на крестный поцелуй на моей обнаженной груди.

― Маленькая фиалка.

Я хмыкаю, не собираясь рассказывать ей историю о том, как безжалостный охотник однажды упал в обморок от засахаренных фиалок на торте.

Потому что ты пахнешь ими.

― Ты нежная, ― огрызаюсь я. ― Хрупкая, как фиалка. А теперь оставайся здесь.

Я подхватываю свой лук и устремляюсь в лес. Как приятно оказаться здесь, где пространство между деревьями кажется родным. Запах дикого тархуна, храп бурундука.

Я сразу же замечаю отпечатки в грязи и готовлю свой лук.

Пока я иду по следу кролика, мои мысли переключаются на мою подопечную. Легко понять, почему она нужна лорду Райану. Она прекрасна по любым мужским меркам, а ее волосы сами по себе могут быть божественным даром. Неудивительно, что Райан хочет получить невесту, которой благоволят Бессмертные. Его семья может обладать богатством и влиянием, но ни один из них не удостоился крестного поцелуя. Они тяготеют к этому, потому что это единственное, чего у них нет.

Будет ли он очарован ею? Во имя Бессмертных, он должен быть просто одержим. Я достаточно раз забирал его из борделей на утро после гулянок, чтобы знать, какие женщины ему нравятся, и Сабина как раз в его вкусе. Тело, созданное для плотских утех, вкупе с изяществом леди.

На мгновение я задумываюсь о возможности самому обзавестись невестой. Если честно, такая мысль меня еще никогда не посещала. Я поклялся всю жизнь служить семье Валверэй. Моя работа вынуждает меня неделями пропадать в лесу, и всегда есть шанс, что меня прикончит дикий зверь, как тот олень, который позапрошлым летом пронзил мне плечо своим рогом.

Давайте будем реалистами ― я вряд ли гожусь в мужья.

Кроме того, посмотрите, как она вздрагивает при виде меня, словно видит всю кровь на моих руках. Даже ее лошадь сторонится меня. Шлюха, которая меня родила, не захотела заботиться обо мне, и ублюдок, который ее обрюхатил, не смог заставить ни с помощью денег, ни силой, ― так почему же должен кто-то еще? Что-то внутри меня скручено, как корни дерева, сломано, как поврежденная стрела. Боги ошиблись, когда благословили меня моими способностями. Лишь Райан увидел мою неполноценность, но все равно вытащил из канавы.

Мне не терпится довести это дело до конца и вернуться к более важным делам. Я не могу перестать думать о том медведе, который утащил поцелованную богом девушку. Странно, я должен был легко учуять запах ее трупа, но так и не нашел его. Даже капли крови. Если бы она выжила и была жива, я бы ее нашел.

Я должен быть там, выслеживать медведя, ― с досадой думаю я. ― А не нянчиться с какой-то девчонкой.

Когда я рассказал лорду Райану о необычном мехе и размерах медведя, он только рассмеялся.

― На что ты намекаешь, Вульф? Что золотые когти вернулись? Их не было уже тысячу лет. Они уснули вместе с богами.

Впереди, в зарослях травы, кролик моргает своим черным глазом, и я натягиваю лук.

Через несколько минут я бросаю связку с кроликами у костра. Сабина закатала рукава моей одолженной рубашки под длину своих рук. Волосы она тоже заплела в косу. Не в модном стиле фей, а простую.

При виде мертвых кроликов челюсть Сабины сжимается, скрежет ее зубов раздается в моих ушах.

― Что, твои друзья? ― спрашиваю я.

Она бросает на меня невеселый взгляд, который почему-то заставляет меня улыбнуться. Теперь, когда она одета, она вновь обрела ту заносчивость, с которой начала поездку.

Пока я чищу кроликов и готовлю их на вертеле над огнем, я чувствую жар ее взгляда. Он словно свет свечи на моей коже, мерцающий на шрамах. Видела ли дочь лорда раньше голого мужчину?

Я поднимаю взгляд, чтобы поймать ее заинтересованный взгляд, но она быстро отводит глаза.

Через мгновение она говорит:

― Я не встречала других поцелованных богом. ― Она показывает кончиком пальца на мое родимое пятно. ― Я была единственной в Бремкоуте.

Нас действительно