— А вот и невеста! Кровавые Боги, как же она хороша!..

Невеста и правда была хороша.

Раньше всегда считал, что эти свадебные платья — архаичные убожества, как монструозные шубы из соболей и старящие даже молодых и симпатичных женщин косынки. Но, когда увидел Яромиру в полностью готовом наряде, пришлось раз и навсегда изменить своё мнение.

Слабо светящаяся серебристая ткань была плотной и непрозрачной только на груди и вокруг бёдер, в остальных местах превращаясь в совершенно эфемерную ажурную паутинку из причудливо переплетённых мерцающих ниточек, на перекрестиях которых сияли особо яркие «звёзды».

Выше пояса платье полностью повторяло очертания фигуры, и это было пусть красиво, но — обычно. Но глаз притягивало другое: шикарные пышные юбки, похожие на зависшее над полом облачко, постоянно пребывающее в движении. Сотни не связанных между собой лоскутков ткани приподнимались едва ли не горизонтально вверх и начинали извиваться при малейшем дуновении ветра, каждое отдельно от остальных. И при этом — всё это просвечивало насквозь, позволяя разглядеть чёрточки стройных длинных ножек в сияющих первозданной белизной чулках.

Наряд дополняли драгоценности, подобранные из редких «живых» камней. Они мягко мерцали, переливались всеми цветами радуги, и мне даже на расстоянии казалось, будто я чувствую излучаемое ими тепло.

Платье создавало полное ощущение наполненного свежестью летнего утра, когда первые лучи солнца разгоняют туман и преломляются в капельках росы, повисших на невесомых паутинках, и всё это колышется на лёгком бодрящем ветерке.

А самим этим ранним и свежим «утром», основой представшего перед нами без всяких преувеличений произведения искусства, была та прелестная особа, чьё тело угадывалось за паутинками полупрозрачной ткани, а юное лицо — под слоем макияжа. Ведь любые наряды не возымели бы эффекта, если бы за красотой наряда скрывалась дурнушка. Но моя невеста могла бы оказаться украшением любого праздника просто сама по себе.

Мне бы вознестись на седьмую орбиту от счастья: на такой хорошей девочке женят. Но я только тяжело вздохнул, набираясь сил. Как бы ещё вытерпеть следующие часы…

Потому что мало какое мероприятие может сравниться по своей нудности со свадьбой. Особенно, когда она не нужна ни невесте, ни жениху.

Нет, последнее могло бы и не быть правдой — как женщина, Яромира мне понравилась, а то, что с характером — так это именно как люблю, и скорее плюс, чем минус.

Но беда была в том, что волновало меня нечто совершенно другое. Вопрос — в какой момент начнут убивать, не слабо так бодрил и не давал расслабиться ни на секунду. Хотя последнего мне бы и так никто не позволил.

Когда девушка подошла ко мне и изобразила изящный книксен, или реверанс — никогда в этих тонкостях не разбирался, в ответ легонько ей поклонился и, после того как мне на ухо шикнули, подсказав, что делать, взял невесту за руку. Причём, от моего касания Яромиру аж передёрнуло, что меня порядком разозлило — ну не настолько же я, в конце концов, страшен, даже в этом новом теле.

На нас насели со всех сторон гости. Градом посыпались насквозь фальшивые поздравления и комплименты, от избыточной патоки которых у меня почти неиллюзорно начало сводить зубы. Причём, в отношении невесты всё это было вполне искренним, но вот когда речь заходила обо «мне» и «моих» мнимых талантах… Каждому второму хотелось просто снести голову или воткнуть нож в сердце.

После этой жуткой прелюдии, дело перешло к самому бракосочетанию.

К счастью, эта процедура прошла быстро и незаметно. Нам даже не понадобилось никуда ехать или идти — служительницы Гименеи привезли свой алтарь прямо в поместье Белых.

Мы прошли по висящей где-то в полуметре над полом ковровой дорожке на антигравитационной подушке — установленной на такой высоте, чтобы всем было видно. Возложили руки на большой плоский камень, и главная жрица спросила, согласны ли стать мужем и женой. Я ответил сразу, Яромира замешкалась. Потом мы поцеловались — очень быстро, девушка можно сказать клюнула меня в губы, и тут же отстранилась.

Помада у неё на губах оказалась самая обычная, никакого вкуса кокоса там и в помине не было.

После этого служительницы Гименеи, сделавшие своё дело, удалились, роботы-носильщики утащили следом тяжеленный камень, а мы остались наедине с толпой гостей и их поздравлениями. И праздник лицемерия продолжился.

Хотя у меня, кажется, получалось на отлично. Я честно всем улыбался, кивал, и отвечал «да» или «благодарю» на почти любую обращённую к себе фразу, даже не вслушиваясь в содержание.

В бесконечной череде гостей к нам подошёл и один из братьев, под руку со своей пассией.

Неискренне улыбнувшись, он заговорил:

— Темнозар, мы все так рады за тебя! Неужто кто-то наконец станет мужчиной?..

Спутница моего дорогого родственника хихикнула и, не дав мне ответить ничего, тут же затараторила, обращаясь к невесте:

— Яромира! Мои поздравления! Просто прекрасно выглядишь. Уверена, твой наряд будут вспоминать ещё не один год. Это что-то… Это нечто… Невообразимое! Произвела фурор, я даже тебе завидую. Ты сегодня — как сияющая звезда на фоне непроглядной темноты и пустоты… — Она «незаметно», но так, чтобы увидели все, стрельнула глазками в мою сторону, — космоса. Поразительный контраст!

— Благодарю за поздравления, Алиса. Я тоже рада возможности войти… В вашу семью. И безмерно рада, что мне повезло заполучить такого достойного жениха. Конечно же, полностью достойного вашго достойнейшего рода!

После этого обмена любезностями повисла неловкая пауза. Сказанное Яромирой не понравилось ни моим родственникам, ни мне. Но я оправился первым, и наконец вставил свои пять копеек:

— Братец — не помню, как там тебя. И ты, девка моего братца, как тебя — тоже не помню. Спасибо за поздравления… И катитесь на хрен!

К сожалению, с изящными словесными баталиями у меня всегда было не очень.

После моего ответа эти двое совсем опешили и, кажется, просто потеряли дар речи. Пока они не опомнились, взял не менее остальных удивившуюся Яромиру за руку — и она, на удивление, даже не сопротивлялась — и потащил к следующим гостям, уже ждущим очереди, чтобы нас поздравить.

Когда мы прошли мимо «родственников», в спину прилетело: «Выродок».

Другие братья поговорить со мной так и не рискнули.

«Папаша» подошёл, долго и пространно говорил сложными высокопарными словами, а сам буквально прожигал меня взглядом. Что хотел — так и не понял. Наверное, задать пару вопросов. Возможно, сильно больше, чем пару.

К счастью, всё это словоблудие длилось не долго. Нас, наконец, попросили пройти в соседний зал, где был накрыт праздничный ужин. Мы с Яромирой шли первыми, следом — все остальные гости. И я буквально чувствовал прожигающие спину ненавидящие взгляды, на каждый из которых хотелось обернуться и выстрелить доброжелателю промеж глаз.