Это было связано с действиями «быков» и «медведей», как условно назывались две мощные группы рыночных воротил. «Быки», подняв рога, неожиданно устремились в атаку, то есть задрали цены. У «медведей», образно говоря, от удивления отвалилась челюсть, и они стали терпеть убытки. Судьба биржевого спекулянта зависела от умения предвидеть движения рынка. Том сделал ставку на резкое падение фунта стерлингов — и облажался: понадеялся на «медведей», но пока на рынке безраздельно царили «быки». Том закрыл глаза, пытаясь отогнать неприятные образы, а совладав с ними, сосредоточил внимание на Цюрихе. Выбрав компьютерную программу, он ввел в окно: «56 738 422 доллара».

Курсор задвигался, программа выдала запрос: «Дата вложения?»

Том отстучал: «30.05.1944».

Дата была принята. Курсор передвинулся на одно деление, программа же задала следующий вопрос: «Сколько времени в обороте?»

Клейтон ответил: «54 года».

Курсор снова передвинулся на одно деление, а на дисплее высветилось: «Начисление процента?»

Этого он не знал. В самом деле, на каких условиях был открыт счет? И как швейцарцы начисляли процент — помесячно, поквартально или погодно? Он выбрал наихудший вариант и ткнул пальцем в клавишу с литерой «А».

Курсор передвинулся и уперся в сектор «процент».

Это было самое трудное. При других условиях Том обязательно проследил бы практику различных банков начиная с 1944 года и вывел среднее арифметическое, но для этого времени уже не оставалось.

«Процент?»

Том глубоко вздохнул и влажными от волнения пальцами набрал первый подходящий вариант, пришедший ему в голову: «3 процента».

«2 718 003 доллара», — последовал ответ.

Он зафиксировал эту цифру и набрал следующую комбинацию: «4 процента».

«4 535 697 долларов».

Он снова сделал отметку в памяти компьютера, потом, затаив дыхание, попробовал комбинацию «5 процентов».

«7 531 993».

— Господи! — невольно воскликнул он.

— Что, Том, уже начал терять денежки? — пробормотал Крейц со своего места.

— Уже начал зарабатывать их, сынок, — ответил Клейтон, даже не посмотрев в его сторону.

Да, надо срочно ехать в Швейцарию. И желательно по официальному делу и за счет банка. Ибо первое золотое правило банкира Клейтона гласило: «Никогда не трать свои бабки, если есть возможность воспользоваться чужими».

Том вдруг почувствовал, как у него под солнечным сплетением образовалась противная пустота. Ему пришло на ум, что все его нынешние беды связаны с тем, что он нарушил это золотое правило. В следующее мгновение Том бросил взгляд в сторону кабинета Хэла Гринхольма и сквозь стеклянную стенку увидел, что его босс пребывает в одиночестве. Почему бы не договориться о поездке прямо сейчас? И Том решительно поднялся с места.

— Хэл, вы не против, если я на день-два смотаюсь в Цюрих?

— Что-нибудь задумал?

Клейтон попытался придать своему вранью хотя бы относительное правдоподобие. Швейцарский франк стоял по отношению к фунту на отметке «два сорок пять». Если разобраться, удобный момент, чтобы исследовать швейцарские перспективы и, возможно, заключить несколько контрактов по валютным продажам.

— По-моему, там сейчас открылось окно в мир больших возможностей.

— Твой приятель Ленгленд все еще в Цюрихе? — неожиданно осведомился Гринхольм.

«Твой приятель Ленгленд». У Тома екнуло сердце.

— Да, все еще там. — Он постарался, чтобы его ответ прозвучал как можно небрежнее.

— О’кей. Когда хочешь выехать?

— Чем раньше, тем лучше. Я уже пропустил неделю, а этим делом лучше заняться прямо сейчас, пока дела семейные снова не потребовали моего присутствия.

— Я не возражаю. Можешь отправляться.

— Благодарю.

— И знаешь что еще, Том?

— Что?

— Сочувствую тебе в связи со смертью отца.

— Благодарю за сочувствие.

Во вторник Клейтон пришел на работу как обычно.

Он попросил секретаршу зарезервировать для него билеты на последний рейс до Цюриха и номер с видом на озеро в отеле «Баур ау лак». Подобно многим бизнесменам он избегал роскошного гранд-отеля «Долдер», предпочитая ему находившийся вверху Банхофштрассе «Баур ау лак», от которого можно пешком дойти до любого банка.

Потом, улучив момент, когда окружавшие его служащие ушли с головой в собственные дела, он позвонил в головной офис «Юнайтед кредит банк». Его соединили с ответственным лицом в отделе частных вкладов. Том объяснил ему, что хочет открыть частный счет в американских долларах. Он особенно выделил то обстоятельство, что вклад будет значительным, чтобы при личной встрече иметь дело с банковским служащим достаточно высокого ранга. Тому сказали, что его примет господин Аккерман в кабинете на пятом этаже в девять тридцать утра в среду. После этого Клейтон позвонил в офис банка в Цюрихе и сообщил о своем скором приезде. Затем, дабы не разговаривать с Ленглендом напрямую, он отправил ему сообщение с предложением о встрече.

Том вылетел из Лондона в Цюрих в девятнадцать пятнадцать. Из-за разницы во времени, когда он добрался до своего отеля — в полдесятого по местному времени, — рестораны уже закрывались. Том съел в своем номере порцию ризотто, принесенную ему посыльным, посмотрел по кабельному телевидению новостную программу из Соединенных Штатов, выпил две бутылочки коньяку из мини-бара и в полночь отправился спать, стараясь не думать о деньгах и о том, что с ними связано.

В среду Клейтон поднялся очень рано и позавтракал в гриль-зале, наслаждаясь открывавшимся из окна видом на канал в солнечное морозное утро. Выйдя из отеля, он прошел пешком всю Банхофштрассе, обдумывая стратегию дальнейших действий.

Он добрался до нужного ему банка в девять двадцать пять и, миновав вестибюль, прошел к лифтам. Затянутый в униформу лифтер подтвердил, что офис мистера Аккермана находится на пятом этаже. Гостиная на этом этаже отличалась от зала для посетителей в холле. Стоявшие здесь обтянутые плюшем кресла и диваны были заняты по преимуществу клиентами-иностранцами. Том обратил внимание на сидевших в углу двух африканских леди в изысканных национальных костюмах; клиентки вели тихую беседу на некоем недоступном для понимания экзотическом языке. По мнению Тома, именно здесь договаривались о вложениях денег сомнительного происхождения, прибывавших со всех концов света. Он подошел к конторке клерка и назвал себя.

В следующее мгновение появился безупречно одетый молодой человек с золотистым альпийским загаром на лице и, протянув руку, сердечным голосом произнес:

— Мистер Клейтон? Меня зовут Хьюго Аликона. Господин Аккерман ждет вас.

Клейтон проследовал за Аликоной в освещенный тускловатыми лампами дневного света коридор и вошел в расположенный на левой стороне кабинет. Там находился большой стол для совещаний, несколько шкафов у стен и полдюжины стульев для посетителей. В дальнем конце комнаты поднялся с места, чтобы приветствовать гостя, высокий осанистый господин. Он был аскетически худ, лысоват и держал себя преувеличенно вежливо, как всякий, кто обучался хорошим манерам уже в зрелые годы.