для меня ничего радостнее, чем выметать из-под дивана пыль. Даже в командировки я прихватываю с собой небольшой портативный веничек, а по вечерам с наслаждением мету гостиничный номер. Мытье же посуды для меня вообще самое изысканное занятие — что может быть красивее доведенной до зеркальности сковородки!

И все благодаря здоровому соревнованию. Когда я в младенчестве томился над котлетой, отец, как бы между прочим, говорил: «Интересно, кто в нашей семейке самый вместительный?» Стремясь быть первым, я с энтузиазмом поедал котлеты и выходил победителем в соревновании на вместительность.

Подметательный конкурс, также объявленный отцом, ставил целью определить, кто в семье способен вымести за одно подметание наибольшее количество мусора. Не желая и здесь уступать, я шуровал веником со скоростью суетливых персонажей немых фильмов.

Первую в своей жизни тарелку я помыл, борясь за звание лучшего посудомойщика семьи.

По вечерам к нам приходили гости, и отец на все лады расхваливал меня, знакомя собравшихся с показателями передового едока, подметальщика и посудомойщика. Я парил на крыльях тщеславия и зрел для новых свершений.

Не последнее место в доме занимали и материальные стимулы. Победителям домашних конкурсов устанавливались призы: сладости, билеты в кино, игрушки.

Однажды отец замотался на работе и не успел купить игрушку, завоеванную мною в трудной борьбе за звание «Самый осторожный спичкопользователь». Воспитательный процесс дал сбой. Мне почему-то сразу же расхотелось соблюдать осторожность в обращении с огнем.

Об этом я вспомнил в связи с сигналом в редакцию из одной автономной республики. Как вы догадываетесь, смотр-конкурс на лучшую организацию охраны труда и пожарной безопасности, который объявило Министерство сельского хозяйства республики, меньше всего напоминал детскую игру, элементы которой просматриваются в моих мемуарах. Перед конкурсантами — колхозами и совхозами республики — стояло много задач. Чтобы стать «Лучшим спичкопользователем», мне достаточно было научиться чиркать спичкой о коробок не к себе, а от себя и подальше от тюлевых занавесок. В республике же итоги конкурса подводили чуть ли не по двадцати позициям. Причем брали во внимание не только отсутствие возгораний и случаев травматизма, но и производственно-финансовые показатели хозяйств. Можете себе представить, как нелегко было стать победителем в этом соревновании.

И вот высокая смотровая комиссия во главе с заместителем министра сельского хозяйства республики выявила лучших из лучших. В числе прочих победителей она назвала поименно и тридцать старших инженеров по технике безопасности — в том числе Сергея Васильевича Зайцева из колхоза «Первое Мая». Всем им по условиям конкурса полагалась премия. В размере пятидесяти рублей. И как стало известно из письма Сергея Васильевича, премия эта им не вручена.

Можно было бы предположить, что председатель комиссии, первый Заместитель министра, как в свое время мой отец, просто замотался по службе и о премиях запамятовал. Но дело в том, что постановление комиссии подписано еще двумя ответственными товарищами — главой отраслевого обкома профсоюза и начальником отдела пожарной охраны МВД республики. Если замминистра действительно забыл о наградах, они могли в крайнем случае ему напомнить.

Теряясь в догадках, звоню в республиканский Минсельхоз. У телефона сотрудник отдела охраны труда.

— Насколько мне известно, награды вручены, — неуверенно говорит он. — Впрочем, перезвоните через часок, я уточню.

Через часок выясняется, что ни Сергей Васильевич Зайцев, ни его коллеги из других хозяйств премий действительно не получали. Оказывается, еще не создан централизованный денежный фонд при Минсельхозе, из которого обычно и выплачиваются премии. А фонд этот в основном формируется за счет отчислений организаций, в которые входят колхозы и совхозы. Они-то и срывают выплату премий победителям.

Я хотел было поинтересоваться у сотрудника отдела охраны труда, отчего же министерство не проследило за созданием фонда, но он опередил меня:

— Время между вашими звонками не прошло для министерства даром. Сам министр взялся за дело. Через несколько дней победители получат заслуженные награды. А Зайцеву премию вручим персонально.

Что значит «персонально», он не уточнил. Наверное, в колхоз «Первое Мая» выедет специальный представитель из центра. Или, наоборот, Сергея Васильевича пригласят в столицу республики, и, возможно, сам министр пожмет ему руку. Хотя, с другой стороны, почему бы ему не пожать руки всем награжденным и не извиниться перед ними за волокиту? Ведь одно дело — вручать премии в марте, а совсем другое — в сентябре.

Время от времени редакционная почта приносит нам такого же рода факты. Вспоминается, скажем, письмо доярки, которую наградили знаком «Победитель социалистического соревнования». Знак этот ей так и не удалось поносить, ибо председатель совхозного рабочкома сунул его в карман своего пиджака, который с месяц повисел в гардеробе, а потом жена председателя свезла его в райцентр, в химчистку. Вскоре пиджак благополучно вернулся из чистки, но Знака в нем уже не обнаружили.

В другом, не менее любопытном случае начальство забежало в цех, поинтересовалось показателями выработки, а потом высыпало перед мастером, как семечки, горсть значков «Ударник коммунистического труда».

— Случайно обнаружил в сейфе. Кажись, в прошлом году мы присваивали звания, а кому именно — убей, не помню. Бумага куда-то задевалась. Ты тут отдай кому-нибудь. Или жеребьевку устрой…

Когда организаторы соревнования забывают о его конечном этапе, не означает ли это, что они рассматривают трудовое соперничество только как способ улучшения производственной картины, а воспитательная сторона соревнования их совсем не волнует?

НЕ ПОВАРА МЫ И НЕ ПЛОТНИКИ…

Однажды, проанализировав почту, мы, сотрудники редакции, задумались: «А, собственно, тем ли делом занимаемся? Все чего-то пишем, рисуем, насмешничаем… А ведь, судя по читательским письмам, пора с этим делом завязывать. Пора сотрудникам «Крокодила» освоить многочисленные ремесла — стать сапожниками, плотниками, поварами, мастерами по всевозможному ремонту. Настало также время принять на работу культработников, сыщиков по розыску пропавших почтовых отправлений и др.».

А то ведь конфуз получается. Приходит, скажем, к нам посылка, а в ней драные полусапожки. Отправитель — гражданка Мухина. Как быть? У нас в редакции нет ни специального клея, ни гвоздей, ни тем более металлической лапы, на которой заколачивают гвозди в подметки. Заменить сапоги также не имеем возможности, ибо мы не фабрика, где их пошили, и не магазин, где их продали.

Полюбовались мы на полусапожки, да так и вернули их владелице. А ее письмо отправили в городское управление торговли. И — о радость! — магазин возместил нашей читательнице стоимость халтурно сработанной обувки.

Но обратите внимание: Мухина уже пыталась сдать полусапожки по месту покупки. И получила от ворот поворот. «Оплачивать и обменивать не положено!» — в свое время заявили ей продавцы.

Что же затем-то изменилось? Понятно,