А высокий смотрел прямо на него. Не отрывая взгляда, он отдал какую-то команду. Второй телохранитель остановился, третий же схватил Тарика за запястье и поволок в боковую улицу. Оставшаяся пара медленно двинулась следом. Ракким, проскальзывая сквозь толпу, практически никого не касаясь, кинулся вдогонку.

Очевидно, улочку в качестве пути отхода выбрали заранее. Узкая, скорее не улочка, а переулок, и почти все лавки уже закрыты. В конце ее, за желтым строительным ограждением, перекрывавшим въезд с той стороны, урча мощным двигателем, ждал седан немецкого производства. В столице подобные черные автомобили встречались на каждом шагу, и ему не представляло труда затеряться в плотном вечернем потоке.

Когда Ракким достиг улочки, аль-Файзал был уже на полпути к машине. Двое прикрывавших отступление телохранителей остановились, заняв позиции по обе стороны прохода. В опущенных расслабленных руках тускло блеснули ножи. Подобно всем фидаинам, они умели одинаково ловко работать обеими конечностями. Стоявший справа держал оружие в левой руке, а тот, что находился слева, — в правой. Таким образом пара перекрывала максимальное пространство. Ракким в шутливом приветствии поднял собственный клинок. Они никак не отреагировали. Полное отсутствие реакции говорило в их пользу. По движению рук с ножами противник мог составить представление об уровне оппонентов.

— Куда спешишь? — крикнул преследователь. Он понятия не имел, откуда вдруг взялось такое хорошее настроение. — Аль-Файзал, остановись и насладись зрелищем. Я один.

«Черный халат» остановился. Оттолкнул от себя телохранителя. Выглядел он совершенно спокойным.

— Так лучше. — Ракким широко улыбнулся. Прикрывающие слегка раздвинулись, заняв более удобное положение, однако он словно не заметил их маневра. — В последний раз я видел тебя в Эйд аль-Фитре два года назад. На мосту Черепов. — Бывший фидаин подошел ближе. — Там был мальчик, лет восьми. Он позволил себе разговеться во время Рамадана. Съел апельсин. Даже не целиком. Всего одну дольку. — Ага, блюститель нравственности прищурился. — Помнишь этого мальчика?

— Я помню богохульника.

— Ты приговорил его к тремстам ударам плетью. — Ракким чуть наклонился вперед. — Мальчик умер после семьдесят третьего удара. Вероятно, — он бросился к аль-Файзалу, в одно неуловимое движение коснувшись ножом обоих телохранителей, — ты был разочарован.

Третий сопровождающий затолкал Тарика в седан, нырнул следом, и машина, визгнув покрышками, сорвалась с места.

Ракким в прыжке попытался ухватиться за ручку дверцы. Промахнулся. Успел лишь разглядеть прижатое к стеклу растерянное лицо аль-Файзала. Через мгновение автомобиль исчез за углом. Преследователь вернулся к оставшейся паре.

Один из охранников скорчился на асфальте. Высокий стоял неподвижно, по-прежнему глядя туда, откуда прибежал их противник.

Ракким обошел его. Мужчине крепкого телосложения с грязными светлыми волосами перевалило далеко за тридцать. Одну щеку пересекал извилистый глубокий шрам. По лицу ручьем бежал пот. Бывший фидаин не мог не восхититься мужеством и силой воли, позволявшими человеку замереть без единого движения. Напрячь все мышцы. Все свое существо. Ракким на бегу нанес обоим удары в верхнюю часть живота. Глубокие удары точно в одну и ту же точку. Чуть выше солнечного сплетения. В четырнадцатый нервный узел, где сходятся жизненно важные окончания. Мгновенная смерть. За исключением редких случаев, когда жертва остается совершенно неподвижной. Неподвижной настолько, что рассеченные ткани способны еще несколько секунд пропускать нервные импульсы.

Высокий телохранитель часто заморгал, стряхивая с бровей капли пота. Страх появился в его взгляде, однако он не терял самообладании. Только облизнул губы.

— Как?

Ракким молчал. Охрану аль-Файзала набирали из прошедших боевую закалку фидаинов. Лучших воинов в мире. Только один из тысячи мог вступить в их ряды — девиз и правда одновременно — и только один из тысячи фидаинов мог стать воином-тенью или ассасином. Да, атака оказалась слишком быстрой для телохранителя, не успевшего вовремя защититься, однако ее стремительность вряд ли могла служить ответом на его вопрос. Ракким всегда отличался скоростью движений, даже для воина-тени, но бывший фидаин понятия не имел, откуда ему вдруг стало ясно, в какое место следует вонзить нож. Информация о расположении нервных узлов, тренировки по нанесению смертельного удара — такому обучали лишь ассасинов. Он и сам не смог бы объяснить, что именно делает, пока не проскочил мимо обоих охранников. Ракким действовал чисто инстинктивно.

На рубашке телохранителя выступила кровь. Крошечное пятнышко, которое постепенно становилось все больше. Мужчина задрожал. У него не оставалось сил сохранять неподвижность. Впрочем, даже если бы и оставалось, помочь ему уже ничто не могло.

Наверное, сейчас имело смысл поинтересоваться, куда направился Тарик. Нет, телохранитель все равно бы не сказал, а оскорблять его подобным вопросом Раккиму не хотелось. Возможно, охранник не совершал зверств вместе с аль-Файзалом, но он содействовал злу, защищал зло. Человек сделал свой выбор. Фидаин приносил присягу защищать президента и страну. Когда великий мулла три года тому назад объявил Кинсли вероотступником, многие фидаины сохранили верность присяге, но многие ушли в отставку, примкнув к «черным халатам». Нет, он свой выбор сделал. И сам нес за себя ответственность.

Умирающий крепко сжал челюсти. Волоски в его ноздрях шевелились при каждом вдохе и выдохе.

Ракким посмотрел прямо в широко распахнутые голубые глаза охранника. Приветственно поднял нож, причем на сей раз без всякой иронии.

— Салам алейкум. Да пребудет с тобой Аллах, фидаин.

Веки телохранителя затрепетали. Мужчина медленно выдохнул, словно устал и решил перевести дух после тяжелой гонки. На тротуар он опустился уже мертвым.

Ракким поспешил к президентскому дворцу.

Биосканер запищал, блокировав путь к тайному ходу, ведущему в апартаменты главы государства. Первый раз за все время. Даже здесь оборудование перестало работать исправно. Он ждал в небольшой нише возле обнесенного стеной комплекса, у входа в подсобку, надежно укрытую густым кустарником и темнотой. Над головой кричали чайки. Вдали громыхали грузовики.

Ракким в течение минуты удерживал пульс на уровне шестидесяти четырех ударов, пока биосканер производил повторную проверку. ВХОД ЗАПРЕЩЕН. Он поправил спрятанный на предплечье карбопластовый нож. Ни один датчик не реагировал на такое оружие, поскольку структура материала включала в себя ДНК владельца. Тем не менее бывший фидаин крепче прижал его к коже. После третьей неудачной попытки сработает сигнализация и примчится вооруженная охрана. Ракким попробовал еще раз. ПРИНЯТО. Он шагнул в тамбур, и толстая, как в сейфе, створка бесшумно задвинулась за его спиной. Чтобы открыть внутреннюю дверь, требовалось пройти еще одно сканирование. На ум вдруг пришла недавняя схватка: убитые им телохранители, осознание надвигающейся смерти, проступившее во взгляде высокого. Судя по всему, охранника перспектива умереть беспокоила куда меньше, нежели убийцу — способ ее воплощения. Мастерство ассасина? Откуда оно взялось? В черепе раздался издевательский смех Дарвина и продолжал звенеть, пока открывалась бронированная дверь, ведущая к личным покоям президента. Ракким проклял сам себя — выбрал время предаваться воспоминаниям!