— Ты должен отдыхать.

— Я не хвастаюсь.

— Просто поправляйся, — сказала она.

— Я сделал это неумышленно. Бросился на нож… не хотел этого делать. Просто сделал. — Лео взглянул на Раккима. — Все равно же считается?

— Считается, — кивнул бывший фидаин.

— Помню, я так удивился. — Лео покачал головой. — Я лежал на земле и думал, что умру. Умру, и пропадет все, что я знаю, а я не смогу сделать то, что задумал, не совершу никаких открытий, никаких прорывов. — В его глазах заблестели слезы. — Это было так печально и трагично, но я услышал ваш голос, Сара, как вы разговаривали с Майклом, и подумал, что, может быть, умирать не так страшно, наверное, могут случиться и более страшные вещи.

— Я рада, что ты выжил, чтобы рассказать нам об этом.

— Я тоже, — заверил Лео. — Всему миру страшно повезло.

— Вся планета празднует, — сказал Ракким. — Разве ты не слышишь грохот фейерверков?

Толстяк улыбнулся потрескавшимися губами.

— Майкл в порядке?

— В порядке, — ответил бывший фидаин. — Гостит у твоих родителей.

— Нам пора уходить, — вздохнула Сара. — Сегодня инаугурация президента.

— А это не опасно? — нахмурился Лео.

— Не волнуйся. Спи или переносись в другое место, — усмехнулся Ракким. — Больница охраняется, но, как только ты поправишься, Спайдер перевезет тебя в более надежное укрытие. Старейший не прекратит тебя искать.

— Пускай ищет. — Лео фыркнул. — Не знает, с кем связался.

Через три часа Ракким и Сара сидели на галерее главного зала Конгресса. Питер Брандт принимал присягу. Еще не вступивший в должность глава государства уверенно возложил руку на Коран. Ему предстояло стать вторым президентом в истории Исламской республики. Тишину нарушали лишь его слова, произносимые вслед за великим аятоллой, а собравшиеся в зале сенаторы и конгрессмены внимательно слушали, словно пытались запечатлеть в памяти каждое из них.

Генерал Кидд и Амир, в простой синей форме, сидели в первом ряду. Черные скулы командира фидаинов блестели в свете люстр, глаза глубоко провалились в глазницы. Страна еще пребывала в состоянии брожения, в армии тоже хватало беспорядков, а потому элитные воины, как никогда, играли самую важную роль в обеспечении безопасности.

— Это я виновата, — еле слышно произнесла Сара. — Если бы я связалась с Кинсли на десять минут раньше.

— Ты сделала все, что могла, в отличие от нас.

— Тогда, дома, Лео спросил, нужна ли мне помощь. — Она вздохнула. — А я ответила, что справлюсь сама. Он спросил, а я отказалась. Отказалась, хотя знала, насколько он гениален.

— …во имя Аллаха, милостивого и милосердного, торжественно клянусь… — разносился голос Брандта.

— Я не хотела, чтобы мне помогали. — Сара сердито нахмурилась. — Племянница Рыжебородого не может нуждаться в помощи. А в результате погиб президент.

Великий аятолла, закрыв Коран, поклонился новому главе государства. Сенаторы и конгрессмены вскочили на ноги, восторженно крича «Салам алейкум!».

— И появился новый президент. Ты совершаешь ошибки, люди умирают, ты движешься вперед. Идеальные люди не совершают ничего. — Ракким заметил испепеляющие взгляды, устремленные на подиум законодателями-фундаменталистами. «Черные халаты» даже не пытались скрыть ненависть. — Нам повезло, что преемником оказался Брандт. Убежденный умеренный, как и Кинсли.

На гигантском экране за подиумом появилось красивое лицо Брандта в окаймлении взъерошенных светлых волос. Слезы потекли по его щекам, когда он поклонился вдове первого президента республики.

Генерал Кидд и Амир встали, сложив перед собой руки, и бурно аплодирующие политики, равно как и все остальные люди в зале, вдруг словно сделались каким-то мелкими и ничтожными по сравнению с ними.

— Брандт много путешествовал, он отличается гибкостью взглядов, — задумчиво произнесла племянница Рыжебородого. — Нам это понадобится.

— Пытаешься убедить себя?

Глядя на купающегося в овациях нового президента, Сара коснулась пальцами золотого распятия матери. Когда Ракким отдал ей крестик, жена заплакала. Она надела его на похороны три дня назад и с тех пор не снимала.

— Я изучила досье. На лучшего президента мы не могли надеяться. Старейший хотел, чтобы в стране воцарился хаос, вспыхнули мятежи, но своего не добился. Мы победили. Он проиграл.

Ракким промолчал.

Сойдя с подиума, Брандт поцеловал супругу. «Черные халаты» разом вскочили с мест и вылетели из зала. Президент двинулся по залу, вежливо принимая поздравления наиболее влиятельных законодателей. Он выглядел так, словно наслаждался каждым мгновением, его непринужденное поведение должно было успокоить страну, отчаянно надеющуюся на мирную смену власти.

— Камелот, — пробормотала Сара.

— Ты считаешь это Камелотом? То есть мне теперь придется влезть в доспехи и биться на турнирах?

— Просто историческая аллюзия. — Жена стиснула его ладонь. — Не обращай внимания.

Амир, вероятно почувствовав на себе взгляд Раккима, обернулся, бросил взгляд на галерею и приветственно сложил ладони. Бывший фидаин возвратил приветствие. Сын генерала доблестно себя вел во время беспорядков, возникших сразу после авиакатастрофы. Он командовал частями, взявшими под охрану жизненно важные предприятия, инициировал контакты между отцом и зарубежными правительствами, лично охранял Брандта и его семью. Кидд произвел его в старшие офицеры, назначив очевидным преемником. Ракким позвонил Амиру и поздравил его. Ссора, произошедшая между ними, канула в прошлое.

Президент подошел к старшему Кидду, тепло обнял и поцеловал в обе щеки. Бывший фидаин слишком хорошо знал генерала и сразу заметил: великан сомалиец старается держаться на расстоянии.

Следующим Брандт поцеловал Амира, даже более тепло, нежели отца, и что-то прошептал ему на ухо. Разорвав объятия, они плечом к плечу встали перед камерами — вот он, новый защитник, надежда и будущее республики. Гром аплодисментов прокатился по залу, эхом отразившись от мраморных стен. Он становился все громче и громче, по мощи и глубине напоминая бурю. Суровые политики плакали от радости, узрев надежду, великий шанс вернуть былое величие нации.

— Аллах акбар! — прокричал Ракким. Голос его терялся в оглушительном реве. — Аллах акбар!

Сара стояла рядом и хлопала в ладоши с таким же воодушевлением. Она всем сердцем желала верить, надеялась на прекрасные перспективы, которые открывались перед страной. Воистину, Аллах велик.