Приподняв голову с подушки, вижу, как, приблизившись к столу, Царь ставит на его поверхность блюдо с пирогом. От выпечки исходит такой аромат, что у меня начинает урчать в желудке. Царь вежливо удаляется в кухню, дабы не смущать меня. А я поднимаюсь с кровати и, запахнувшись в халат, подхожу к столу, наклонившись, с наслаждением вдыхаю аромат.

— Откуда пирог? — спрашиваю Царя.

Войдя в комнату с двумя кружками свежезаваренного кофе, он ставит их на стол.

— Передала жена бригадира, — отвечает Царь и, отрезав кусочек лакомства, кладет себе на тарелку, с аппетитом принимаясь за еду.

— Я бы на вашем месте не была такой смелой, — глядя на то, с каким аппетитом он уминает пирог, не могу удержаться от сарказма. Царь переводит на меня недоумевающий взгляд.

— Мало ли, что она туда положила, — произношу, направляясь в кухню.

— Кто вас угостит-то просто так? Такого злыдня, — думаю про себя, выдавливая пасту на зубную щетку.

Завтракаем мы в молчании. Меня так и разбирает предложить Царю нож с вилкой к пирогу, но решаю благоразумно промолчать. Ох, чует мое сердце, сегодня будет много поводов для ссоры между нами.

— Идите сюда, — поманив пальцами, впивается в меня строгим взглядом. Домыв последнюю тарелку, выключаю воду и послушно следую к холодильнику, возле которого меня ждет Царь.

— Вот список того, что нужно убрать. Каждый уголок, каждую деталь, все должно быть кристально чисто, — на последних словах приподнимает кверху указательный палец, дабы сделать акцент на качестве работы. А я глаз не могу оторвать от длинного, будто старинный свиток, листка, прикрепленного магнитом к дверце холодильника.

Пока я пытаюсь ознакомиться с бесконечным списком дел, Максим Викторович тихонечко направляется к выходу и, бросив на прощание «скоро вернусь», ретируется из квартиры.

— Раковину оттирать зубной щеткой?! — прочитав пятый пункт, чувствую, как от злости меня начинает трясти. Он в своем уме? Что за бред?

— Ванна, печка, подоконники, и тремя восклицательными знаками отмечена паутина на потолке. Черт, да тут работы на неделю.

Устало вздохнув, обвожу глазами пространство комнаты. Понимаю, что Царь так просто не отстанет. Снова прихожу к мысли, что не очень-то мне и нужно это повышение.

Отодрав листок от холодильника, читаю первые пункты.

— Ну что, Максим Викторович, зубной щеткой, так зубной щеткой. Надеюсь, вы не против, если я позаимствую вашу, — недобро прищурившись, гипнотизирую его гигиенический инструмент, стоящий на полочке у зеркала.

Царь вернулся спустя полчаса. Решив его игнорировать, вместо слов приветствия так и осталась стоять спиной к нему, натирая плитку на стене.

Переодевшись в домашнюю одежду, босс вооружился губкой и средством для мытья и уверенным шагом направился к печке.

Рисуя незатейливые узоры на ванне струей «Доместоса», искоса наблюдаю за Максимом Викторовичем. Смех пробирает от того, с каким презрительным выражением лица, держась двумя пальцами, он отодвигает в сторону так и не отмытую мной решетку и начинает обильно поливать поверхность плиты чистящим средством.

— Людмила Александровна, — раздается за спиной его требовательный голос, а у меня в мозгу коротить уже начинает.

— Мила, — вздохнув, прикрываю на секунду глаза, пытаясь успокоиться. Повернувшись, цежу сквозь зубы, растягивая губы в улыбке. — Зовите меня просто Мила.

Устала от его бесконечных «Людмила Александровна». Ей-богу, уже начала ненавидеть свои имя и отчество.

— Мила, обильней поливайте средством. Не жалейте. Все должно отмокнуть, — продолжает сыпать поучениями. Кивнув, чувствуя, как внутри все буквально вибрирует от злости, демонстративно широкими мазками поливаю поверхность ванны, выдавливая все до последней капли.

А потом, согнувшись в три погибели, начинаю оттирать ненавистный налет застарелой грязищи, который абсолютно ничем не возьмешь. Спустя полчаса, устав, как раб на галерах, плюю на это безнадежное дело и, смыв мыльную пену с рук, решаю выпить немного воды. Максим Викторович, все это время усердно натирающий печку, заметив мою отлучку, приближается к ванне.

— Мила, — подзывает к себе двумя пальцами. Черт, что за привычка такая? Будто я ему собачка. Скрежеща зубами, неохотно приближаюсь к нему.

— Вот здесь не дотерто, — указывает пальцем на крохотную черную полоску.

— И вот здесь, — теперь он тычет в темно-серое круглое пятно. Вручив мне в руки губку, указывает взглядом на рабочее пространство.

Поджимаю губы, послушно приступаю к работе. Но, едва начав, понимаю, что это несусветная глупость — беспрекословно слушать его занудства. Открыв воду, переключаю поток с крана на душ и смываю отработавший свое химический состав.

— Вы уже закончили? — раздается его удивленный голос.

— Оно не оттирается, — бурчу, даже не повернувшись.

Царь подходит ко мне, заглядывает через плечо.

— Нет, ванна грязная, домывайте. Мы не сдадимся, пока она не засверкает, — бросив, возвращается к плите. А я чувствую, как внутри что-то лопается. Будто воздушный шарик. Бах! И разлетелось, к чертям, все мое терпение.

— Не буду, — рычу сквозь зубы, сжав от досады кулаки.

— Что? — удивленный неповиновением, Царь переводит на меня яростный взгляд. Только вот я больше не собираюсь спускать ему ни одного оскорбления.

— То! — продолжая удерживать в руках шланг с льющейся из лейки водой, кричу на него. — Знаете, я, вообще-то, женщина! Если вы не заметили! — Царь, ошарашенный вспышкой моей злости, продолжает молча стоять и смотреть на меня удивленными глазами. — Вы скинули на меня вчера столько всего! Я пешком из магазина несла тяжелые сумки! Я чуть не убилась на первом этаже! Вы видели, сколько там хлама? Я чуть не задохнулась в подъезде от жуткой вони двадцати соседских кошек! И здесь, в квартире! Я весь день убирала, а вы только и можете, что ходить цыкать и тыкать своими холеными руками на грязные столетние пятна! — с каждым высказанным словом я завожусь еще больше. Как говорится, Остапа понесло. Внутри все клокочет от гнева.

— Как вы меня раздражаете, — рычу сквозь зубы, отворачиваясь от него.

— Можно подумать, я вас люблю, Людмила Александровна, — нараспев произносит мое имя. Издевается, сволочь!

А дальше все — будто в тумане. В пылу ярости направляю шланг в его сторону. Ледяная вода разбрызгивается по всей комнате, но основной поток летит точно в лицо напыщенному индюку, ненавистному боссу.

— Вы в своем уме?! — ревет он, закрывая лицо руками. Швырнув рассекатель обратно в ванну, выключаю воду.

— Уже и не знаю! Если согласилась жить с таким чудовищем, как вы, в одной квартире! — кричу, срываясь в сторону зала. Плевать. Пусть увольняет. Пропади оно пропадом, такое повышение. Я больше не стану терпеть откровенное хамство Царя.