Машина была просто высший класс! Трехлитровый турбированный мотор, шестиступенчатая коробка-автомат, салон из кожи бежевого цвета со вставками натурального дерева. Это был очень дорогой подарок на новоселье, впрочем, я сразу заподозрил, что эту машину получил бы и так — как правильно выразился дед, статусу надо соответствовать, — но все равно было чертовски приятно! Пока мы с Сашкой лазили по всей машине и громко обменивались впечатлениями, дед и Прохор с улыбками за нами наблюдали, а до Алексии, судя по всему, только сейчас начало доходить, кто у нее теперь числится в соседях.

— Ладно, еще наиграетесь, а то красавица уже заскучала… — непререкаемым тоном сказал дед.

Поднявшись обратно в квартиру, мы наконец расселись за столом и приступили к трапезе. В отличие от нас, то есть меня, Александра и Алексии, пивших слабенькое вино, дед с Прохором употребляли водку. Поинтересовался старый князь и тем, чем занимается моя соседка, на что получил лаконичный ответ — музыкой, который его вполне удовлетворил. Сашка усидел за столом всего минут пятнадцать, после чего опять устроился на диване с мольбертом и вернулся только тогда, когда официант из ресторана доставил горячее.

— Александр, не покажешь нам, чем ты занимался весь вечер? — спросил слегка захмелевший дед.

— Конечно, Михаил Николаевич.

Деваться моему другу было некуда, и он, краснея, развернул мольберт рисунком к нам.

Старый князь аж крякнул и посмотрел на слегка зарумянившуюся Алексию, а мы с Прохором с улыбками переглянулись, готовые к тому впечатлению, которое производит на непосвященных творчество моего друга. С простого карандашного наброска на нас смотрела Алексия, причем Александр сумел передать именно то впечатление, которое она производила при личном общении.

— Да, Александр, сумел ты меня удивить на старости лет! Так образ передать! — одобрительно покивал мой дед и еще раз глянул на Алексию. — Окажи честь князю Пожарскому, нарисуй мой портрет! — сказал он серьезно.

Сашка совсем потерялся. На выручку к нему пришла Алексия.

— Михаил Николаевич, Александр сначала мне обещал портрет нарисовать! — заявила она твердо, но стушевалась под тяжелым взглядом посмотревшего на нее деда.

— А я его не тороплю, готов и подождать. Особенно когда рисуют такую красоту! — Его взгляд потеплел.

— Я нарисую, Михаил Николаевич, обязательно, но я действительно Алексии обещал, — вышел наконец из ступора мой друг.

— Вот и договорились! — продолжал улыбаться дед. — Предлагаю тост — за таланты, которыми богата земля Русская!

Тост был поддержан всеми присутствующими.

Вскоре дед засобирался домой, и я пошел его провожать до его «Чайки».

— Друг у тебя настоящий талант, там говорить не стал, но за свой портрет я ему хорошо заплачу, не сомневайся, я помню твои рассказы, что он из бедной семьи, — говорил мне дед, стоя у открытой двери отечественного лимузина. — А с Алексией этой будь поаккуратней, Лешка, обратил я внимание, как она на тебя смотрит… Непростая девка, ой непростая! — и добавил: — Ну, у тебя своя голова на плечах есть!

Вернувшись в квартиру, я застал Прохора и Сашку с одной стороны дивана, а Алексию с непонятно откуда взявшейся гитарой в руках — с другой.

— До своей квартиры сходила, — показала она глазами на гитару, перебирая струны. — Вы не против, ваше сиятельство?

— Мое сиятельство не против, — с улыбкой и в таком же тоне ответил я.

Девушка спела несколько романсов, два из которых — «Бессонница» и «Воспоминание», по ее словам, широкая публика еще не слышала. Голос певицы звучал настолько проникновенно, передавая все оттенки эмоций, что хотелось то радоваться, то сопереживать, то плакать. Когда Алексия отложила гитару в сторону, в гостиной еще долго стояла тишина.

— Нет слов… — произнес Прохор, глаза у которого подозрительно блестели.

— Спасибо! — смущенно улыбнулась девушка и повернулась в мою сторону. — Алексей Александрович, благодарю за приглашение, я замечательно провела время! Прошу меня простить, но завтра мне очень рано вставать.

Она поднялась с дивана, подхватив гитару. Мы все поднялись вслед за ней.

— Это вам спасибо, Алексия, что украсили своим присутствием наше новоселье! — на правах хозяина ответил я за всех.

Сашка схватил свой рисунок и протянул девушке.

— Это только набросок. Могу ли я написать ваш портрет, Алексия?

Она с улыбкой взяла набросок, внимательно на него посмотрела и задумчиво сказала:

— Мне казалось, что я ясно дала понять в разговоре с князем Пожарским, что очень этого хочу. Возьмите мой телефон. — Она протянула ему визитку. — Давайте, Александр, созвонимся завтра во второй половине дня и все обсудим?

Когда я это услышал, то почувствовал легкий укол ревности. Виду, конечно, не подал, но было несколько неприятно — Сашка знает ее чуть больше трех часов, а уже стал обладателем номера телефона, заполучить который мечтает добрая половина империи.

Когда Алексия ушла, мы с Сашкой и Прохором посидели еще около часа, вспоминая времена, проведенные на Смоленщине, после чего я вызвал своему другу такси и отправил его домой.

— Слушаю, — ответил я на разбудивший меня звонок телефона в восемь часов утра следующего дня.

— Алексей Александрович? — поинтересовался смутно знакомый голос.

— Да. С кем имею честь?

— Полковник Орлов, Отдельный корпус жандармов. Простите, что беспокою так рано, но не могли бы вы подъехать к нам на базу в Ясенево для проведения следственного эксперимента? — спросил он.

— Если это необходимо, Иван Васильевич, — вспомнил я, как зовут графа, — обязательно буду.

— Отлично. Адрес сейчас скину на телефон. И еще, Алексей Александрович, Прохора с собой взять не забудьте.

— Хорошо, Иван Васильевич. Собираемся и выезжаем.

Сборы были недолгими, и вот мы с Прохором на его «Ниве» мчимся по утренней Москве в сторону Ясенево. Со слов моего воспитателя, куда ехать он знал. Дорога заняла чуть больше часа, а затем мы свернули на ничем не примечательную дорогу, ведущую в лес, и метров через триста оказались у больших зеленых ворот. При нашем появлении открылась небольшая калитка и из нее вышел человек в обычном армейском камуфляже без знаков различия, с автоматом наперевес. Сделав нам знак не вылезать из машины, он подошел к водительскому окну.

— Слушаю.

— Мы к полковнику графу Орлову,