Гипотезы продолжали оставаться гипотезами, пока не получили бы подтверждения. Ленка взяла на себя автобусы, Васька — полюбившиеся ему трамваи, и, вооружившись выдранными из школьной тетрадки листками, ребята разошлись на охоту.

Встретились они в шесть часов вечера на квартире у деда.

– Ничего похожего, — махнула Лена перед Васькой бумагой, испещренной проколами от компостеров.

– А у меня квитанция за штраф, — кисло улыбнулся Васька, памятуя о том, что сумму штрафа придется вычесть из «компьютерных денег».

– Троллейбусы проверять будем? — осведомилась Ленка.

– Бесполезно это, — вздохнул Васька. — Я тут разузнал: в Москве только одних автобусных маршрутов больше пятисот. А сколько там автобусов ходит… Тут что-то другое придумать надо…

– Надо, — кивнула Ленка. — А пока — поедим.

– Сейчас, я колбасы нарубаю, — полез Васька в холодильник.

Лена с холодным изумлением наблюдала за его манипуляциями. Васька, не замечая ее реакции, кромсал колбасу крупными ломтями и шлепал ее на толстые куски черного хлеба.

– И часто ты так питаешься? — зажгла конфорку Ленка.

– М-м-м, — кивнул Васька, откусив от бутерброда огромный кусок.

– До ста пятидесяти лет ты так точно не дотянешь, — улыбнулась Ленка. — Давай, что ли, яичницу с колбасой пожарим… Не знаю, как насчет других блюд, но в этом деле я вроде специалист.

– Постой-постой, — проглотил бутерброд Васька. — Специалист! Вот кто нам может помочь! Рисунок от компостера может помнить только тот, кто проверяет билеты, — контролер! Ты заметила, что некоторые из них, когда ловят «зайцев», к компостерам, чтобы сделать контрольный прокол, даже не подходят. А почему? Да потому что они все компостеры на своем маршруте наизусть знают! Вот у кого спрашивать надо, — победно махнул своей квитанцией на штраф Петька.

– Точно! — подхватила его мысль Ленка. — А я даже знаю, с кого можно начать! У нашей Мамы дядя, кажется, контролером чуть ли не всю жизнь вкалывал. Она нам как-то рассказывала про него — странный, мол, субъект. Он один раз Маму в трамвае без билета застукал, так знаешь что сделал? Оштрафовал!

– Свою племянницу?!

– Ну!

– Кремень старик! — присвистнул Васька. — Этот, наверное, точно из старой гвардии, работает давно.

Васька хотел было немедленно броситься на поиски Мамы, но Ленка удержала его и заставила сначала съесть яичницу и выпить чай.

Хотя Васька ел яичницу, вероятно, в тысячный раз, сегодня она показалась ему очень вкусной.

Когда с обедом было покончено, Васька было бросился к телефону, но Ленка его осадила:

– Я готовила, ты — помой сковородку и тарелки!

Васька хотел было вначале возмутиться или просто заскладировать грязную посуду до тех времен, когда ему ужасно захочется что-нибудь срочно помыть, но потом подумал, что Ленкины слова были справедливыми, и, засучив рукава, пошел к мойке.

Ленка тем временем набрала домашний телефон Мамы:

– Здравствуйте. Я могу с Машей переговорить? Ушла? А давно? Понятно, спасибо большое…

– Мама у Кочерыжки, — сообщила Ленка Ваське, когда он появился в прихожей. — Пойду их навещу, может быть, что-нибудь удастся разузнать.

– Ладно, — нехотя согласился Васька. — А я пока соседку посторожу…

Кочерыжка жила в маленькой двухкомнатной квартирке, которая по габаритам не превышала метраж кухни ее приятеля Бакса. Но поскольку у ее родителей детей больше не было, то Кочерыжке выделили отдельную комнату, в которой она обычно и устраивала свои мини-девичники.

Ленку впустила в квартиру Кочерыжкина мама. Когда Ленка зашла к подружке в комнату, та живо обернулась, и ее заинтересованный разговор с Мамой тут же оборвался.

Ленка поняла, что девчонки только что перемывали ей кости, но сделала вид, что ничего не заметила.

– Привет, девчонки, — плюхнулась она на диван и подхватила какой-то женский журнал.

– Привет! — захлопотала вокруг нее Кочерыжка. — А мы тут с Мамой сидим скучаем…

– Да-а, — подтвердила Мама, — скукоти-ща-а…

– На историю завтра пойдем? — спросила Ленка, стараясь заполнить паузу.

– Неохота-а, — зевнула Мама, — но придется. Мои ста-арые просто пасут меня ближе к концу го-ода. Скоро за ру-учку водить бу-удут.

– Эх, предки, они все такие, — постаралась перевести разговор на интересующие ее рельсы Ленка, — принципиальные… Как твой дядя, ну, помнишь, который тебя оштрафовал?

– Ко-озел, — смачно выдала Мама. — Придурок.

– Он еще работает или на пенсии? — как бы между прочим поинтересовалась Ленка.

– Рабо-отает, что с ним сделается, с пне-ем старым, — накрутила себе кудряшку на палец Мама.

– На твоих маршрутах? — хитро подначила ее Ленка. — Смотри, еще раз поймает!

– Не пойма-ает, — кинула в рот жвачку Мама. — У меня сейчас один па-арень накле-евывается. С та-ачкой. Будет от подъезда до школы меня возить, или я — не я-а…

– Ой, а я этого дядьку недавно видела, — вдруг оживилась Кочерыжка, которая до этого молчала. — Такой представительный, брюнет, никогда бы не подумала, что такой контролером в автобусе может работать…

– Кто-о?! — изумилась Мама. — Мой дя-адька брюнет? Да он лы-ысый, как шар бильярдный. И на автобусах никогда не работал, все по трамва-аям. Брюне-ет, скажешь тоже-е. Мой маленький такой, невзра-ачный. Так бы ногтем и перешиби-ила, да мама-ан потом вся лекциями изойде-ет… Квитанцию-то хоть твой брюнет тебе выписал?

– Какую квитанцию? — захлопала глазами Кочеры

– Все поня-атно, — сказала Мама. — Жулик он, твой брюне-ет. На пузы-ырь, наверное, не хватало, вот он таких дур, как ты, и вышел подои-ить…

Поскольку Мама отличалась бесцеремонностью, ни Кочерыжка, ни Ленка на ее обидные реплики не обратили ровно никакого внимания. Вскоре разговор трех подружек перекинулся на последние новинки моды и на косметику. Проболтав больше, чем предполагала, Ленка наконец распрощалась со своими одноклассницами и заспешила к телефону-автомату.

– Вася, это я! — объявила она, как только Васька поднял трубку. — Мне тут кое-что удалось разузнать. Мамин дядя действительно работает контролером в ее районе.

– Чей мамин? Мамин или — мамин?

– Да нет, ну не моей мамы, а нашей Мамы!

– А-а, у нас уже общая мама! — хохотнул Васька.

– Да ну тебя! — рассердилась Ленка. — Я тебе о серьезных вещах, а ты…

– Ладно-ладно, — поспешил успокоить ее Васька. — Постараюсь больше таких шуточек не допускать. У меня тут тоже новости кое-какие есть. Я соседку свою расколол. Как ты ушла, я все по коридору маршировал, чтобы услышать, когда она в магазин вытряхнется или мусор пойдет выносить. Ходил-ходил, чуть голова кругом не поехала, вдруг — слышу! Дверь открывается. Я — наружу. Выходит Анна Федоровна, собственной персоной. Я к ней — и сразу на пушку взял, мол, зачем вы бабушкину фотографию взяли?