Маленький путешественник нагнулся, поднял из травы цветок лунного дерева и принялся его изучать. Морган прицелился и аккуратно кинул свой колокольчик – прямо под ноги малышу. Колокольчик звякнул в траве глухо и тоненько, как велосипедный звонок. Малыш снова нагнулся. Поднял колокольчик, рассмотрел. Задрал голову и принялся изучать крону над собой. Я сказал:

– Он вполне может еще стать проводником.

– Мечтай, – сказал Рыжий и снова зевнул.

– Ну, сколько ему? Семь, восемь? У него очень много шансов.

– Если он не испугается, – сказал Рыжий.

– Если никто пугать не будет, – поддел его Морган.

В ближнем Пограничье начинающего путешественника вряд ли что-то могло бы испугать. Самыми страшными существами здесь были мы – выходцы из Лабиринта. Однако во сне человек часто видит Страну более пугающей, чем она есть на самом деле. Сны о Стране – самая верная дорога к тому, чтобы ее забыть.

Но всегда хочется надеяться на лучшее.

2.

– Вы ведь приглядите за ним? – спросил вдруг Морган, когда малыш, изучая колокольчик и путаясь в траве, пробрел через поляну и скрылся в кустах.

– Конечно, – ответил ему новый голос. Как будто перезвон в листве приобрел человеческое горло. Я огляделся. Точно: в развилке ветвей ближайшего дерева сидел дозорный. По имени я его не знал, хотя видел не впервые.

– Йо, бро, – лениво сказал Рыжий дозорному. – Вотс ньюс фром зе Сити?

– Привет и тебе, оборотень, – отозвался дозорный. – А в Городе всегда много нового. Проводник, – обратился он ко мне, – мы пришли сказать, что рады вас видеть. Сегодня вы изнурены долгим заточением. Отдыхайте. А завтра с тобой придут встретиться те, кто давал тебе поручения.

– Спасибо, – сказал я. Я тоже был рад его видеть. Я обрадовался бы сейчас любому человеческому лицу. Каждый раз, переходя Границу, в глубине души сомневаешься, что здешние обитатели снова захотят с тобой разговаривать. – Я в первое время буду, как обычно, в Тесле.

Дозорный кивнул и улыбнулся.

– Мальчика мы тут видели уже много раз, – сообщил он Моргану. – И он гуляет не только во сне. И он способен о себе позаботиться гораздо лучше, чем думает кое-кто из здесь присутствующих.

– Или чем сами они способны позаботиться о себе, – добавил откуда-то сбоку и сверху еще один звонкий, но негромкий голос, и из листвы с разных сторон послышался сдерживаемый смех – как будто засмеялись деревья.

– Тю, – отозвался Морган, лениво поглядывая на небо, – хорошо некоторым смеяться на воле. Посмотрел бы я, как бы они повеселились в Большой Сети…

Дозорный снова кивнул. Закинул лук за спину, отцепил от пояса флягу и небольшой мешок и кинул мне.

– Поздравляю с удачным побегом. Добро пожаловать в Свободную Страну.

Он шевельнулся и исчез. Скорее всего, спрятавшихся дозорных не видел сейчас даже Морган. Но через пару недель мы снова приобретем способность замечать, как движутся фриландцы.

– Показушник, – лениво пробормотал Баламут и повозился, устраиваясь. – Все они, пограничные, показушники и пижоны, – громко сказал он. Тихий смех еще раз прокатился по ночному небу, а потом удалился в лес и затих. – Эй, Печкин, ты что, в одиночку есть собрался?

Я с трудом вытащил нос из подаренной сумки (аромат оттуда шел упоительный), достал хлеб и как можно аккуратнее, стараясь не крошить, поломал его на три части. Рыжий ревниво следил, чтобы ни одна часть не оказалась больше другой.

– А там что?

– Что-то новенькое. Вроде вина…

Некоторое время мы молча ели, и нам было хорошо. Даже позёр-Баламут, видимо, был не в состоянии оторваться от этой первой трапезы после долгого поста.

– Ну вот мы и дома, – наконец сказал Капитан и с удовлетворенным вздохом раскинул по траве руки. Он тоже ел лежа: все мы тут первое время были похожи на выздоравливающих после долгой болезни. – Жалко только, что зря сходили.

– Ну почему же зря, – в сторону пробормотал Баламут с каким-то индифферентным видом.

С минуту мы молчали, а потом Морган резко подобрался и сел, и мы оба уставились на Рыжего. Тот смотрел в сторону и с независимым видом дожевывал хлеб.

– Рассказывай, – сказал я.

Глядя в сторону, Баламут поиграл бровями.

– Ты хочешь сказать, что всё это время молчал, – начал я, – о том, что побывал…

Рыжий подождал, не договорю ли я, а потом пробурчал:

– Не был я там. Я ж не совсем еще двинулся.

– Да что ты говоришь, – пробормотал Морган.

– Тогда что? – спросил я.

Баламут покосился на меня и еще подумал, дожевывая хлеб. Проглотил. Почесал длинный шрам на тыльной стороне левой руки. Еще помялся. Потом все-таки дотянулся до своего смешного пластикового пакета и вытряхнул на траву его содержимое.

Это был продолговатый черный футляр размером примерно с дамскую сумочку. На боку у футляра поблескивал кодовый замок.