тебя прошу, парень. Положи в карман таблетки. Положи. Обещай, что сделаешь, что положишь!

Мы с Настей вскрыли крышку черепа, извлекли мозг.

— Кого мне ещё просить? Ну кого? Как я буду без таблеток! Положи!

Пациент без устали трындел, ни на секунду не затыкаясь.

— Да положу! — громко сказал я, не выдерживая отвратительного бубнения. Голос пациента сразу же замолчал.

— Николай Петрович? Что вы положите? — настороженно спросила Настя.

— Да я… Вспомнил, что забыл положить… — пытался выкрутиться я. — Всё, не отвлекай, а то криво мозг нарежу!

Девушка промолчала и смыла кровь со стола.

Следующий пациент, молодой мужчина с ножевыми, назвал мне фамилию убийцы и рассказал, что закончил жизнь так, как и должен был. Парень не просил меня что-то делать, лишь просто говорил и говорил. Рассказал, что умер за дело, по понятиям, с чистой совестью, а под конец вскрытия замолчал. Наверное, хотел, чтобы его последний раз выслушали.

Следующий пациент вообще ничего не говорил. Девяностолетний дед, умерший от старости.

Затем санитары прикатили перебитого молодого парня. У него был скошен череп, будто часть сняли тёркой. ДТП, разбился на мотоцикле.

Настя остановилась и замерла.

— Какой же он красивый. Просто невероятный! И такая страшная смерть, ужас. — в её голосе слышались страх и восхищение.

— Да, Настя, симпатичный парень. Я ненавижу мотоциклы.

Я осмотрел его и приступил к вскрытию. Только дотронулся…

— Я ехал к своей девушке, торопился. Друг позвонил и сказал, что мою Айгуль видели с парнем. Они целовались. Я гнал. Сильно гнал. И невыносимо зажгло в груди. Я потерял сознание. И всё, больше меня тут нет. Теперь я там.

После этих слов парень замолчал. Мы провели вскрытие, и без проблем нашли причину — лопнувшая аневризма аорты.

Рабочая смена была завершена. Я дописал документы, а Настя убрала секционный зал.

И неожиданно мне показалось, что я принял свой дар. Это оказалось не так сложно. Мне нравился факт, что некоторые молчат или ничего не просят. Работа принесла мне огромное удовольствие. Слушая пациентов, было легче найти причину. Уверенность и ощущение уникальности воодушевили меня. С этим даром можно жить и продолжать работать.

Я дописал отчет, спустился в раздевалку, переоделся и шёл к выходу из бюро. Меня окликнула Галя.

— Доктор Носков, вы куда! У вас ещё ночная сегодня.

— Что? Кто сказал?

Галя поманила меня рукой к регистратуре и ткнула длинным красным ногтем в расписание.

— Вот. Ваша смена сегодня ночью.

Я вернулся в ординаторскую, налил себе ледяной воды и сидел в темноте. Работа в радость, но сил после операции стало меньше. Я сильно похудел, чувствовал слабость, держа секционный нож и рёберные кусачки. Надо чуть-чуть отдохнуть физически и "остудить" мозги после такой нагрузки. Я плюхнулся в кресло и только-только поймал волну расслабления, как в дверном проёме появилось лицо Гали. Её красные губы в полумраке выглядели чёрными, пугающими.

— Николай Петрович, новенький приехал.

— Чёрт. Кому приспичило помирать! — выругался. — Галя, а ты чего пришла? позвонила бы.

— Да я решила ноги размять, и так целый день сижу. — как-то странно ответила она мне и ушла.

Я побрёл переодеваться в форму. Раздражение снова крепло, в груди противно чесалось, заныл правый бок.

Через десять минут я стоял в полной экипировке в секционном зале. Яркие белые лампы освещали стол, на котором лежал мужчина средних лет.

Я осмотрел тело, и в голове щёлкнуло. Это был ОН! ОН. Тот дед, с которого всё началось. Но тело его было худее, опрятнее. Не было страшной растительности на лице, не было вшей, а длинные волосы аккуратно собирались в косу. Я решительно подошёл к нему и схватил за руку. Всё поплыло и завертелось.

— Опять ты. — я начал говорить, но дед перебил меня.

— Не нравится дар?

— Ты зачем мне это подкинул? — заорал я, собрав весь свой гнев в кулак.

— Ты же видишь, что я тоже не могу избавиться от своего дара. Я тут уже третий раз, до этого меня Зингер резал и штопал. Но ты работаешь лучше него. Да и крепче оказался.

— Зачем ты меня проклял? Забери обратно, прошу тебя.

— Моя просьба к тебе такова: проведи свою работу так же, как в первый раз.

— А если я откажусь от тебя? Передам другому? — спросил я, смотря на его бледное и неподвижное тело.

— Зингер умер, как только отказался выполнять мою просьбу. Посмотришь, что лучше — слышать мёртвых или быть самому с той стороны.

— Я согласен. — испуганно сказал я и начал резать. Голос пациент утих. Я снова вытащили мозг, снова вскрыл грудную клетку рёберными кусачками, снова взвесил органы. Будто до этого человек жил.

Настя ничего не заметила и не поняла. Работа прошла быстро и достаточно приятно. Но меня разматывало от одной мысли, что он опять посмел явиться ко мне под нож, будучи мёртвым.

Больше ночью никто не поступал. Я лежал в ординаторской и почти засыпал, как услышал, что Настя и Галя разговаривают. Они говорили, что я изменился, стал хмурым, нервным и неразговорчивым. Но довольно быстро они пришли к выводу, что после такой страшной операции мало кто остаётся прежним.

Следующая неделя прошла рутинно и спокойно. Пациенты были по большей части молчаливые, очень мало кто вступал в диалоги. Но я всё равно напрягался и раздражался, потому что никто не знал, где именно мой брат, его телефон был недоступен. Раиса тоже перестала отвечать на телефон. Я сходил к ним домой и выяснил, что квартиру они свою продали. А потом мне Джамиля рассказала, что Бахтияр бежал в другую страну. Он был связан с бандитами, взял какую-то огромную взятку у главаря, чтобы подмазать его… Я сразу вспомнил того парня с простреленной головой, и всё встало на свои места.

Но куда же делась Раиса? Она не выходила в социальные сети, не отвечала на звонки и СМС, и я не знал, где она находится.

***

Как обычно, к восьми утра я зашёл в бюро. Меня встретила Галя, обворожительно улыбаясь. Настроение у меня было прекрасное: позвонил Валька, сказал, что переезжает по трудовому договору на другой конец страны. Я был очень рад за него.

— Доброе утро! Вас уже ждёт пациент, Настя всё приготовила.

— Да, спасибо, Галя. — сказал я мимоходом и поспешил готовиться к вскрытию.

Я распахнул дверь секционного зала и заметил чёрные густые волосы, свисающие с секционного стола. И я всё понял.

— Раиса! — заорал я, рванул к столу и схватил её за руку. — Раиса, как это случилось?! — кричал я, но она не отвечала.

— Николай Петрович, это