бардак: слой пыли, по стене полз жирный таракан с яйцом, выгоревшие на солнце обои, ковер, покрытый крошками и грязью так, что нельзя было разглядеть узора.

Подоконник единственного окна был заставлен горшками с цветами. Пышные, красивые, цветущие. Будто ботанический сад! Подойдя ближе, я рассмотрел сеть тонкий пластиковых трубочек, тянувшихся из бутылок, стоявших между горшков. Вот это да! Дед еще и систему полива придумал какую-то замудренную. Жил одними цветами…

Но столько горшков я точно не утащу домой за один раз и на руках. И никакое такси не согласиться это везти!

Недолго думая, я позвонил Борову. Он единственный в моём окружении мог приехать ко мне в любое время.

— Ты время видел, идиот! — пропыхтел Валька в трубку, зевая.

— Видел. Приезжай за мной срочно.

— Зачем? Что случилось?

— Надо вывезти цветы. — спокойно ответил я.

— Может быть, тебе в стационар ко мне надо? — я слышал улыбку в его голосе.

— Да блин, Боров! Цветочная три, квартира три. Я тебя жду. Давай быстрее.

Друг бросил трубку и через десять минут уже постучал в дверь.

— Здорово, дружище!

— Привет, Боров. Рад тебя видеть. Помоги мне цветы вытащить.

— Постой, постой. А к чему такая спешка? Чья это квартира, что ты делаешь? — удивился Боров.

— Дед попросил забрать, познакомились в больнице. Он умер. А его наследники сказали, что всё выкинут. Живность помрёт.

— В больнице? Наследники? Умер?

— Да, так.

— Так?! Ты что несёшь?! Какой дед! Какая больница? — Боров начинал беситься. Он всегда взрывался, когда что-то не мог понять.

— В больнице я лежал с перитонитом. Там с дедом познакомился. Он знал, что умрёт, поэтому попросил меня помочь. — пояснил я, стаскивая цветочные горшки на обеденный стол.

— Перитонит? У тебя?! Ты мне почему не позвонил и не сказал! — заорал Боров. — Чёрт! Вот ты и похудел. Кошмар, Коля!

— Тише, не ори. Помогай давай.

Мы всё стаскали в его здоровенную машину и повезли ко мне домой. Разгрузившись, сели на кухне и молчали. Я налил себе чай, а Борову — бурбон. И несколько часов я рассказывал ему про всё, что случилось. И про того парня, и про того деда, и про Сигову.

— Ты точно в адеквате. У меня же на патологии нюх. Сто процентов, что ты психически здоров. — сделал заключение друг, допивая вторую кружку бурбона.

Затем Боров понизил голос почти до шёпота и сказал:

— Тебе надо к одному деду сходить. Врачиха знакомая к нему ходит, как-то рассказывала за чашкой… Эм, ну ты понял. Шуруба Тира зовут того деда. В Красной деревне живёт, очень странный тип. У него окно красное.

— Боров, это же шарлатаны. Я в них не верю. — я посмотрел в окно. В свете фонаря моросил дождь. Мелкие капли на окне сбивались в большие и слёзно стекали по стеклу.

— Не верь, но проверь. У меня есть пациенты, с мёртвыми разговаривают. Вот они точно больны. А ты здоров, Коля, здоров! — Боров повертел в руке пустой стакан. — Можно я у тебя на диване отосплюсь? Дома у меня… Эм… Ну я тут с девушкой жить начал. Не хочу к ней показываться. Сказал, что на работу вызвали.

Боров мялся, ему было неудобно.

— А что за девушка? Фотки покажешь? — поинтересовался я. — Неужели великого ловеласа кто-то смог приструнить?

— Ну да, в клубе познакомился с одной… — он потыкался в телефоне и показал совместную фотку.

С яркого экрана телефона на меня смотрел пьяный и весёлый Боров в объятиях моей ассистентки Насти.

— Знаешь, друг. Давай отоспись, а к экстрасенсу твоему мы вместе съездим. Ты по поводу своей девушки, а я — по своему вопросу.

Боров выпил ещё кружку бурбона, разделся до трусов, завалился на диване и сразу же захрапел.

Я занялся цветами: убрал сухие листья, полил, поставил на полутень. В квартире стало ярко, свежо, уютно.

— Ну всё, дед, спас я твою живность. И самому приятно. — едва слышно сказал я и отправился в комнату, подремать.

Едва голова коснулась подушки, я сразу вернулся в деревню, захлебнувшись ароматами полевых цветов и душистого только что высушенного сена. Яркое солнце грело мои руки, лёгкий ветерок обдувал лицо. Абсолютное счастье, беззаботная свобода. Мама, зовущая обедать. И ярко-жёлтая слива в руке. Я её подношу ко рту, ощущаю её солнечный сладковатый запах, касаюсь губами и…

— Коля! Вставай! — растормошил меня Валька. — Поехали к деду. Как раз суббота, отдыхаю.

Валька пошёл в туалет, а я быстро сварил отвратительную овсянку на нас двоих. Мы позавтракали и вышли к машине. Весь город был окутан плотным холодным туманом. Мне было очень тяжело дышать. Видимость не дальше вытянутой руки.

— Валь, может потом? Как на трассу выезжать? Ничего не видно. — сказал я и зевнул.

— Нет, надо ехать. Я и про девушку свою узнать хочу. Она мне ничего не говорит, может дед чего расскажет.

— Валь, а ты её любишь? — спросил я, уже зная ответ.

— Не люблю, но она мне нравится. Этого уже достаточно для меня. — сказал друг и сел в машину. Я последовал за ним.

Валька забил в навигатор “Красная деревня” и показал маршрут. Нас ожидали сорок минут пути.

Как только мы пересекли черту города, я уронил голову на правое плечо и задремал под шум колёс и тихое мурлыканье радио. По приезде Валька разбудил меня и мы вышли из машины.

Печальная полузаброшенная деревня выглядела очень уныло. Сквозь туман выглядывали уставшие полулысые деревья, где-то кричал петух, доносился собачий лай. Начался ветер, туман стал рассеиваться. Показались заросшие огороды и дворы, гнилые заборы и дома, брошенные своими хозяевами… Весь этот вид всколыхнул во мне воспоминания, когда я был ещё совсем маленький, когда мама была жива, когда брат был весёлым и жизнерадостным.

— Вон окно красное! Туда. — крикнул Валька, указав пальцем на небольшой косой дом. Одно окно было завешено красной тканью.

Мы свернули на узкую улочку, кое-как протиснулись между двумя заборами и подошли к мокрой деревянной калитке.

— Пошли? — сказал я и дёрнул за ручку. Дверка вывалилась с петель и осталась у меня в руках.

— Чёрт, поставь её рядом. — выругался Валька.

— Зачем припёрлись! — заорал старый хриплый бас из окна.

Через мгновение с крыльца спустился дед. Тощий, маленького роста, в мятой серой майке и штанах, вытянутых в коленях. От неожиданности я вцепился в дверку и прижал её к себе.

Дед подошёл к нам вплотную. Просто стоял и смотрел не моргая. В мои глаза сразу врезалась бугристая язва на его нижней губе. Выглядело плохо, я даже не сомневался, что это онкология.

— Чего