— Я бы просила вас не повышать на меня голос, сэр!

«Так-то лучше, — удовлетворенно хмыкнул про себя Руперт, когда в фиалковых глазах полыхнул непокорный огонек. — Намного, намного лучше».

— Очень хорошо, Пандора, — сухо отметил Руперт, сознательно переходя на более вежливый тон. — Будьте так любезны, объясните, почему все ваши пожитки уложены в сундуки и почему утром к вам приходил поверенный. Во всяком случае, если я правильно понял и поверенный действительно пришел утром.

Она возмущенно стрельнула на него глазами.

— Да, в коридоре действительно стоят сундуки, и мой поверенный действительно приходил ко мне нынче утром, — подчеркнула она, — потому что я покидаю Лондон.

Подозрения подтверждались. Он недовольно нахмурился:

— Мудро ли с вашей стороны уезжать из столицы в одно время с Сугдоном?

Кровь бросилась ей в лицо.

— Это чистое совпадение.

— Мне-то это понятно, а как насчет остальных?

— Мне кажется, мы с вами сошлись на том, что свет может говорить, что ему вздумается, невзирая на мои поступки.

— Не люблю, когда мои слова оборачиваются против меня, — помрачнел он.

Пандора пожала хрупкими плечами.

— Даже если это правда?

— Когда вы уезжаете? И куда? И как надолго?

Она неопределенно махнула рукой в кружевной перчатке.

— Как только все будет готово для отъезда. Что касается того куда и насколько… Я решу в ближайшие дни.

Руперт окинул ее критическим взглядом прищуренных глаз. Неужели он ошибся в этой женщине, посчитав ее храброй? Ведь она так здорово держалась после физической и словесной атаки Сугдона. И стойко отражала все его, Руперта, нападки в карете по дороге домой.

— Другими словами, вы позволили общественному мнению взять над вами верх и решили сбежать.

— Это несправедливо! — Теперь уже ее щеки горели настоящим румянцем.

— Несправедлива жизнь, но не я, Пандора, — пожал он плечами.

— Я никуда не сбегаю, ваша светлость, — подняла она подбородок. — Я просто решила, что общество пока не готово… простить или забыть события годичной давности.

— И никогда не будет готово, если вы сбежите, поджав хвост, и спрячетесь у себя в норе.

Сказать, что он разочарован в ней, означало бы признать, что их мимолетное знакомство слишком много для него значит. А этого он не допускал, не мог допустить за годы безраздельного цинизма.

Черт побери, уже одного вчерашнего неприятного возвращения в Страттон-Хаус достаточно, чтобы вспомнить, насколько женщины непостоянны. Этим неприятностям пора положить конец, как и всей ситуации с Патрисией Стерлинг. Причем немедленно! Ни дня, ни часа нельзя терпеть!

— Легко вам говорить. — В восхитительных глазах блеснули слезы. — Я надеялась… — Она покачала головой, упрямо сражаясь со слезами. — После событий вчерашнего вечера я поняла, что в настоящий момент мне нечего делать в Лондоне.

— Но ведь у вас есть подруги, герцогини Клейборн и Вуллертон.

Она тяжело вздохнула:

— Да. И я безмерно благодарна им за дружбу. Но даже для них будет лучше, если я покину Лондон по крайней мере на какое-то время.

Руперт возмущенно фыркнул:

— Ну, что я говорил, сбегаете.

— Прекратите говорить таким тоном, будто я виновна в каком-нибудь отвратительном преступлении! — в отчаянии воскликнула Пандора, злясь и на Руперта, и на себя за то, что так быстро позволила гостю перейти на личности.

Вчера вечером она долго не могла сомкнуть глаз и пришла к решению, что, если герцог и впрямь нанесет ей утром визит, она сделает все возможное, чтобы вежливо встретить и вежливо выпроводить его, как едва знакомого человека. Коим он, собственно говоря, и является. Стоит ему поразмыслить на досуге о том социальном вреде, который может нанести ему общение с ней, он обязательно передумает! Однако Руперту настолько претила сама идея учтивых бесед, что сохранить с ним дистанцию практически не представлялось невозможным!

Пандора устало покачала головой, золотистые кудряшки пришли в движение.

— Вы ведь были военным? — спросила она.

Он еще больше насупился при упоминании о годах, проведенных в армии, сражаясь с Наполеоном.

— Какое это имеет отношение к делу?

На ее губах заиграла легкая улыбка.

— Разве годы противостояния не научили вас, что вступать в битву, которую можно выиграть, — это храбрый поступок, но в заведомо проигрышном бою более разумно отступить?

— Нет, — с уже привычным высокомерием отрезал он с тяжелым бескомпромиссным взглядом. — Я ни один бой не считаю заведомо проигранным. И вам пора бы уже к этому времени понять, что настроение представителей высшего общества очень переменчиво — куда ветер дует, туда и их мысли летят. Чего они действительно никогда не простят и не забудут, так это трусость. Я, а значит, и они, вне всякого сомнения, сочтут трусостью побег из Лондона из-за одного незначительного происшествия.

— Это не единственное незначительное происшествие, — задохнулась она, — это последнее из многих.

— Вы трусиха, Пандора.

Если бы она была склонна к насилию, с удовольствием бы влепила этому гордецу пощечину! Но за всю жизнь она ни разу никого не ударила, если не считать Ричарда Сугдона. Похоже, годы несчастного брака с Барнаби медленно, но верно убили в ней всю спонтанность, которой она когда-то обладала, превратив в холодную дамочку, способную держать себя в руках в любой, ну или практически в любой ситуации.

Вот и теперь было бы неправильно выплескивать на Руперта Стерлинга свои накопившиеся обиды.

— Если вы именно так восприняли мои поступки, боюсь, вам придется продолжать верить в это, ваша светлость.

— Если вы хоть раз назовете меня «ваша светлость», боюсь, я буду вынужден применить определенные меры, которые вам не понравятся! — процедил он сквозь ровные, белоснежные зубы.

— Почему вы вообще озаботились моей судьбой, ваш… сэр? — сердито посмотрела она в опасно прищуренные льдинки его глаз. — Может статься, вам в голову пришла блажь заново ввести в общество бедную вдовушку и, соответственно, развлечься денек-другой, пока вам не прискучит или вы не найдете себе новую забаву?

Это был вопрос, на который Руперт определенно не желал отвечать. Он нуждался в Пандоре Мейбери не меньше, чем, по его мнению, она нуждалась в защите герцога Страттона. И это немало.

Он пожал плечами.

— Причина, по которой я пришел к вам, если не считать, что я лично хотел убедиться в вашем добром здравии после вчерашнего вечера, конечно же… — начал он, подражая ее тону.

— Конечно же, — язвительно передразнила его Пандора.