Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гаррет смотрел на нее. Он понимал, что едва ли вообще кто-нибудь откликнется на такое объявление, а уж получить сотню ответов просто невозможно.
– Ты и вправду не хочешь выслушать то, что я должен сказать?
– Одиннадцать месяцев назад – да, я хотела бы. Ну а теперь? Не очень. Но я тебе хотя бы даю теперь шанс для борьбы, верно?
Он огорченно нахмурился.
– Конечно. Может, есть и другие условия этой сделки, о которых мне нужно знать?
Софи опять забарабанила пальцами по стеклу, размышляя.
– Хмммм… да. Все должно быть полностью анонимным. Ты не должен просить своих друзей, пациентов либо кого-то еще, чтобы они отозвались. И все должно поступать на мой почтовый ящик, который у меня для бизнеса. Я не хочу, чтобы какие-нибудь придурки являлись ко мне домой или сюда, в магазин, надеясь осчастливить меня.
Он не отрывал от нее взгляда.
– А что ты имеешь в виду под «нормальным, разумным ответом»?
Софи рассмеялась.
– Это уж я решу, когда прочту их. В общем, я хочу получить рациональные, разумные послания о счастье. Ничего сексуального. Ничего жуткого или странного. И, главное, ничего эфемерного, мимолетного.
Гаррет негромко хмыкнул.
– Значит, я должен дать объявление в «Сиэтл таймс», получить сотню предложений, и ничего из этого мне не зачтется?
– Таковы условия, если ты хочешь прийти ко мне на свидание.
– А временной срок тоже имеется?
– Нет. Предложение действительно до дня моей кончины; скорее всего, столько времени и понадобится, чтобы найти сто счастливых людей по этому объявлению. – Софи понравилась идея, и ее суровая улыбка это подтверждала.
А вот Гаррет был явно разочарован. Целых одиннадцать месяцев он собирался с духом, чтобы поведать Софи свой секрет, и вот теперь она отвергла его попытку. Он повернулся и понуро направился к выходу. Потом постоял пару мгновений, словно взвешивал, не сказать ли ей все прямо там. Но, по-видимому, решил, что это слишком сложно. Перед тем как открыть дверь, он оглянулся через плечо.
– До свидания, Софи.
В глубине души она жалела, что была с ним так сурова. Ведь разве она не думала о нем все время, разве не мечтала, чтобы все у них было как прежде? Но умом она понимала, что это уже невозможно, и не хотела, чтобы ее сердце было опять разбито.
– До свидания, Гаррет.
Он посмотрел на Софи долгим взглядом.
– Я буду заглядывать к тебе иногда, чтобы узнать, поступают ли сообщения. Соф, но если мы никогда не наберем сотню, – тихо добавил он, – пожалуйста, знай, что я всегда тебя любил. Пусть я был трусом и шутом, но мои чувства к тебе никогда не менялись.
Софи не позволила себе заплакать после его ухода.
– Мои тоже, – прошептала она, когда за ним закрылась дверь.
Ты никогда не будешь по-настоящему счастливой. Как это грустно.
После ухода Гаррета Софи стала уговаривать Эвалинн ехать домой – к мужу. Но та не желала ничего слушать.
– Ты ведь не платишь мне за то, что я здесь, – отстаивала она свое право остаться в кафе. – Я решила провести этот день с тобой, и мы будем вместе, пока не вернемся в Гиг-Харбор и не выйдем из автобуса.
– Я не поеду домой на автобусе, – пробормотала Софи.
– Неужели? – засмеялась Эвалинн, решив, что подруга шутит.
– Я серьезно, Эв. Так что езжай одна.
– Это почему же? Боишься, что в автобусе к тебе пристанет очередной субъект приятной наружности?
Софи нахмурилась – они столько лет дружны… Эвалинн должна и сама догадаться.
– Сегодня вечером мне нужно еще кое-что сделать.
– Ох, конечно!.. Прости, Соф… Кладбище, да? – Лицо Софи окаменело, она промолчала в ответ. – Может быть, мне пойти с тобой? Можно?
Софи слабо улыбнулась.
– Ты уже и так много для меня сделала. Правда. Но тут я сама, одна. А тебе пора под крылышко Джастина.
Эвалинн кивнула, обняла свою названую сестру, как бы говоря – все будет хорошо. Но сама думала: «Когда же у тебя все будет хорошо? Пора тебе расстаться с прошлым и смотреть вперед». И Эвалинн думала так не оттого, что не понимала Софи. Как и Софи, она не понаслышке знала, что такое трагедия. Ее мать получила тюремный срок, и воспитывали ее другие люди. Но по каким-то причинам, которых Эвалинн не вполне понимала, душевные раны у Софи были глубже, чем у нее, – вероятно, влияло предательство Гаррета, усиливая ощущение безнадежности и потери.
Эвалинн разжала объятия.
– Ты уверена? Подумай. А Джастин будет даже доволен, если я приеду домой позже и не буду мешать ему смотреть вечерний футбол.
– Нет-нет, я пойду одна.
Когда в пять часов пришел ее вечерний помощник, Рэнди, рыжеволосый студент колледжа, Софи была как выжатый лимон. Физически день этот был не тяжелее любого другого, но эмоционально она его еле выдержала. Обычно она еще немного задерживалась после прихода Рэнди и кое-что готовила для следующего дня, но сентябрьское солнце уже клонилось к закату, и время стало критическим фактором.
Остановив первое же свободное такси, Софи поехала на север, в Сиэтл. Она не могла заставить себя бывать на кладбище больше одного раза в год, но дорогу за эти годы выучила наизусть. Она подсказывала таксисту, как ехать, но тот проявлял недовольство и клялся, что довезет ее и без ее помощи.
Как и обычно, на I-5 творился кошмар. Когда такси затормозило на Аврора-авеню возле кладбища «Эвергрин Уошелли», солнце висело совсем низко над горизонтом. Софи расплатилась и быстро вошла в ворота, надеясь дойти до могилы, пока не стемнело.
Она шла по главной аллее, дугой сворачивающей на восток. Аллея раздваивалась возле знаменитого памятника солдатам Первой мировой под названием «Пехотинец» – заляпанный грязью американский солдат, вернувшийся с поля боя, улыбается. Улыбается тому, что остался жив. От фигуры солдата она пошла на север по левой дороге, огибающей сразу несколько пологих холмов, где росли высокие кедры.
– Вон там, возле забора, – прошептала она, взглядом определив расстояние, какое ей осталось пройти по холму. Вокруг никого не было, но, разговаривая с собой, она таким способом успокаивала свои нервы.
Ускорив шаг, Софи свернула с дороги и последний отрезок пути поднималась вверх по тропе, обходя деревья, кусты и могилы. На самом верху выстроились в ряд березы. Теперь ничто не закрывало от нее могилу родителей недалеко от места, где она стояла сейчас. Внезапно Софи застыла. Там, куда она шла, на траве, спиной к ней, сидел какой-то мужчина.
Надо же. На всем кладбище ей попался только один человек, и где – у могилы ее родителей! Как-то странно все это. По спине ее пробежал холодок. Скоро начнет темнеть… Что это за человек? Тихонько повернувшись, она решила незаметно уйти, но тут человек окликнул ее: