Сергей Балашов убит, ну надо же!.. В это невозможно поверить, он ведь даже не до конца… человек! Он телевизионный бог, красивый, умный, насмешливый, образованный! Мужчина, с которым каждая женщина в этой стране уж точно провела часок-другой, даже такая самостоятельная и деловая, как Митрофанова, – он в телевизоре, она на диване! – что уж говорить о менее деловых и самостоятельных, которые проводили с ним каждый вечер!

Он был профессионал из профессионалов, он умел вытаскивать из людей правду так, что они подчас сами ничего не замечали. Он умел так ловко их препарировать, что из всенародных кумиров и любимцев вдруг вылезали самые обыкновенные гопники и шпана, ничего не понимающая, кроме «бабла и бухла», а обыкновенные люди внезапно становились героями!..

Как в принципе можно убить человека, который не до конца человек?! Который, по большому счету, все-таки персонаж?! И его наверняка как следует охраняли!

И при чем тут Береговой?.. Самый обыкновенный парень на рядовой должности, говорят, у него мать больная…

А еще однажды Митрофанова оказалась у него в квартире с Маней Поливановой и Алексом Шан-Гиреем. Там, в этой квартире, было пусто и как-то залихватски молодо, что ли!.. Там был один-единственный стул, дорогущий компьютер, на полу матрас, из еды сетка с мандаринами и мешок сухих супов, а на окнах синяя строительная пленка, которую он почему-то не сдирал. Окна выходили на бесконечную, до горизонта, стройку и пустырь, и квартира эта решительно не походила на только что отстроенный Тадж-Махал и совсем не тянула на «хоромы и палаты», но очень ему подходила, у него и не могло быть никакой другой!..

Нет, интересно, а что она, Митрофанова, должна делать?! Вот сейчас, поздним мартовским вечером?! Добиваться свидания с заключенным? Выяснять обстоятельства и фамилию следователя?! Зачем этот самый Столетов к ней приехал?! На что он рассчитывал?! На какую-такую помощь?!

Митрофанова поправила на плече сумку, поскользнулась и чуть не упала.

…И еще завез ее куда-то к черту на рога! Впрочем, не к черту и не на рога, а как раз в центр, но вернуться отсюда на ее тихую улицу не просто и не близко.

…И еще бросил одну в темноте на дороге!

Впрочем, можно ведь пойти и не домой! И если не домой, то тут совсем недалеко. До поворота рукой подать, а там немного вверх, к Бульварному кольцу и в переулок.

Заодно можно будет обсудить смерть Балашова, если этот полоумный Столетов ничего не напутал, конечно.

Ну?.. Да или нет?..

В ту самую секунду, кода Митрофанова повернула в другую сторону, ее жизнь тоже повернула невесть куда, только она еще об этом не знала.

Первым делом Поливанова похвасталась, что ее сегодня чуть не прибили до смерти на глазах у изумленной публики в книжном магазине «Москва».

Глаза у нее блестели.

– Представляешь, Кать, этот книжный жулик выхватил нож – ну, правда, мне потом рассказали про нож, я сама не разглядела ничего! – ударил меня в бок…

– Ножом?!

– Типун тебе на язык, – отозвалась легкомысленная авторша детективных романов и махнула на Митрофанову рукой, в которой было зажато большое яблоко. – Кулаком он меня ударил! Кулаком! Между прочим, до сих пор болит и во рту горько. Он по печени меня ударил, сволочь! Тут я, ежу ясно, повалилась, а он меня схватил за шиворот, а мне показалось, что за уши, и так, что уши начисто оторвал! – Тут она посмотрела в старинное зеркало с потемневшей и растрескавшейся амальгамой, как бы проверяя, на месте ли уши. Уши были на месте. – И выволок на улицу. Еще он орал – «не подходить, я ее зарежу», и всякое такое. Как в кино. А потом он меня бросил и убежал. Ну, тут уж Марина подскочила и все остальные.

Поливанова вздохнула. Катя смотрела на нее.

– Коленки сильно ободрала, – сказала писательница тихо. – Бок болит. Пиджак выбросить, наверное, придется. Отвезу Викусе, она посмотрит, можно ли спасти. Джинсы точно не спасти, я их уже выбросила…

– Маня, не плачь.

– Я не плачу. Я испугаться-то как следует не успела, правда! Только непонятно, зачем нужно из-за книг, ты понимаешь, из-за книг, на людей бросаться и тыкать в них ножом среди бела дня!

– Маня, перестань реветь.

– Я перестала. А Маринка Леденева как перепугалась, ужас! У нее вместо лица был один сплошной испуг!

– Это невозможно, – заявила Митрофанова, чтобы как-то отвлечь писательницу от переживаний. – Леденева не может перепугаться. Она же Леденева! Не человек, а глыба льда, столп книжной отрасли, оплот Книжной палаты и железная леди книжного бизнеса в одном лице.

– Она даже потом заплакала. – Маня осторожно положила надкусанное яблоко на старинный прадедушкин комод. – Я ее утешала. Есть хочется, а во рту сплошная горечь. Не могу. Нет, главное, ведь из-за книжек! Он же мог меня убить, понимаешь? Просто взять и убить, потому что он вор и его поймали с поличным.

Она ушла в глубину квартиры и оттуда приглушенно сказала:

– Нет, странно это. Не вяжется. Вор – значит вор. Откуда у него оружие и… навыки? Он все это проделал очень профессионально.

Катя пошла ее искать.

– Что он проделал?

Маня в задумчивости стояла возле буфета. Видимо, хотела достать чашки и позабыла, зачем полезла.

– Толкнул охранника. Выхватил нож. Знаешь, таким движением… моментальным. И с ножом он точно умеет обращаться. Я даже не разглядела его, этот самый нож! И охранники не разглядели.

– И что это значит?

– Это значит, что вор на самом деле не вор, а бандит, причем хорошо подготовленный.

– А есть разница?

– Гигантская, – протянула Маня. – Огромная! Так, у нас с тобой на выбор виски двадцатилетней выдержки – это если мы хотим нахрюкаться, как свиньи. И шампанское «Вдова Клико» – если мы хотим разыгрывать приличных. Ты чего больше хочешь, нахрюкаться или разыгрывать?..

– Маня, ко мне сегодня приехал Дэн Столетов, помнишь, из журнала «День сегодняшний»?

– Приятель нашего Берегового, – кивнула Маня. – Он хотел взять у меня интервью?

– Он не хотел интервью.

– Так виски или шампанское?

– И Береговой не наш, – с нажимом сказала Митрофанова. – Он просто работает в нашем издательстве.

– Работает в нашем издательстве, следовательно, наш!..

Митрофанова вздохнула:

– Столетов мне сказал, что Береговой в тюрьме.

– Тю! Защищал девушку от злодеев?

– Убил Сергея Балашова. Ну, то есть неизвестно, убил или нет, но в его багажнике нашли труп.

– Какого Балашова? – спросила писательница Поливанова странным голосом.

– Того самого, Маня. Из телевизора.

– Что ты несешь?! Этого не может быть. Этого просто не может быть!