— Я бы тебя подвёз! — гаркнул он, перекрикивая всеобщий ор.

— Такси — удобная штука! — прокричала я в ответ.

— Со мной бы ты не попала в пробку…

— Ты на вертолёте?

— Почти.

— Здорово, а я думала, что Опели с пропеллерами не выпускают.

— Хм… погоди, ты ещё удивишься. После спектакля обязательно. Отметим же где-нибудь?

— Все вместе?

— Ну зачем? — ощупал меня глазами Рус. — Место есть только для тебя. Я уже заказал столик в одном очень хорошем месте. Восьмое марта можно считать продолжением четырнадцатого февраля, и это праздник для двоих.

— Я больше люблю компанию, — заявила я.

— Замри! Вот так да, свет идеален! — Руслан Торцов как всегда не услышал то, что не хотел слышать, и значит, не оставит меня в покое весь вечер.

И вдруг голос Кости из динамиков заглушил суматоху:

— Время! Time! Все за кулисы! Прогоняем всё от и до! One-two-three…

И понеслось.

Подростки Тоня и Вадик, в рубашках, застёгнутых под горло, бледные и правильные, какой и должна быть самая скучная папа в мире, уселись на стулья посреди сцены. Восьмое марта вместо Рождества. Атака фей в блёстках и с палочками. Канкан стюардесс. Нашествие мультяшных персонажей. Симпсоны и Губка Боб. Не обошлось без звёзд. В том числе и меня.

— I wanna be loved by you, just you, nobody else, but you2… — кокетливо играя плечами, пела я сексуальным голосом, песенку из комедии «В джазе только девушки».

Один раз, другой… Да, по сценарию Мерилин «заело»… В третий девчонки, сговорившись, подсунули мне под юбку фен, и эффект Мерилин получился самый что ни на есть настоящий — я ловила юбки, взгляды, смех, аплодисменты и смущалась. Хорошо, что с освещённой небольшой сцены было не видно лиц зрителей в темноте. «Очень скучный муж» упал в обморок, «очень скучная жена» погналась за мной с мухобойкой. Я с кучей американских междометий убегала от неё по сцене, и вылетела за кулисы живая и весёлая. Но там меня поймал Руслан и сказал:

— Только ты и я. Будет потрясно! Мария, я не могу дождаться этого чертового финала!

— Пожалуй, нет, — ответила я, оборачиваясь. — Я планирую остаться с ребятами.

— Возражения не принимаются! Столик заказан. У меня есть для тебя подарок… — возбуждённо шептал Руслан.

И я поняла, что проще сбежать, чем отказаться в двадцать пятый раз. Отбиваться при всех тоже не хотелось. До окончания спектакля оставалось десять минут. Моя роль была отыграна, на поклоне нас будет столько, что зрители отсутствия одной единственной Мерилин не заметят. Я нашла Валюху за сценой и шепнула ей, что мне срочно надо домой.

— А праздновать? — удивилась подруга.

— Жду вас всех завтра у себя. Булочки и пончики съедите без меня. Конфеты достань, они в пакете с бабочками. И шампанское.

— Ну давай, детка! Если надо…

— Очень.

Я подумала, что поищу другого фотографа на следующее мероприятие.

В узкой гримёрке, забитой сумками, вещами и пахнущей пылью, я быстро переоделась в футболку, кроссовки и джинсы. И запихнув в пакет платье, так предавшее Мерилин, выскользнула через служебный вход на улицу. В лицо пахнуло весенней свежестью, запахом налившихся силой почек, травы и котов. Я перепрыгнула через лужу, и довольная собой, побежала к остановке. Весенний дождь подгонял меня, и было хорошо и весело. Наш худой колобок и от дедушки ушел, и от бабушки ушел…

Однако ровно через десять минут меня ошарашило смской от Валюхи:

«Дорогая, а почему тебя ищет мой начальник?»

У мамы я сидел, как на иголках. Такого нетерпения я, пожалуй, не испытывал со времён, когда отец сказал, что мы пойдём за велосипедом в воскресенье, то есть… э-э… тридцать лет. Мне снова представилась в тарелке с оливье её солнечная улыбка и ветер в локонах. Мда, три десятка лет назад её даже в планах не было. Боже, а родители этой феи не могут быть моими ровесниками? Меня опять бросило в холодный пот.

— Сашенька, почему ты так смотришь в тарелку? Ты что, таракана там нашёл? — спросила бабушка, возясь в своём кресле. Ей девяносто, она теперь иссушенная копия себя, уменьшенная в два раза. Передвигается с парой палок в каждой руке, но не забывает надевать перстни, брошь на бант шёлковой блузы и красить губы, когда гости.

— Нет, что ты, бабушка! Помилуй, какие тараканы! Тысячу лет их не видел, — улыбнулся я.

Если не считать те, что плодятся в голове моей бывшей…

— Ты что-то плохо ешь сегодня, — сказала мама, слегка обиженно поджав губы. — А я приготовила твои любимые котлеты…

Для моей мамы убить время на кухне приравнивается к подвигу, поэтому не оценить — равно обидеть. Зато она элегантна и привлекательна. Несмотря на возраст, до сих пор ходит в спортзал и тщательно следит за собой. Только в год после смерти папы она изменила своим привычкам, но потом рассердилась на депрессию и на то, что «превращается в развалюху», и снова взялась за себя. Я подарил ей круглогодичный абонемент в фитнес-клуб, и она пропадает там то в бассейне, то в сауне, то в тренажёрном зале, вызывая изумление у молодёжи. Ведь она совершенно не выглядит на свои семьдесят!

Мама называет меня поздним, и кроме меня её баловать некому. Моему брату сорок девять, и он живёт в Финляндии уже лет пятнадцать, а сестра в Москве. Занятая и занудная до ломоты в зубах бизнес-леди, отправившая детей учиться в Англию и считающая, что все должны заглядывать ей в рот и вести жизнь под копирку. В общем, ещё более мозгоедская личность, чем моя бывшая. Они терпеть друг друга не могли, но теперь, уверен, подружатся…

— Котлеты — объедение! Спасибо, мам! — Я чмокнул её в макушку и показательно положил себе ещё пару.

Мама доложила мне третью, чтобы было ясно — пока не съем все продукты её героической борьбы со сковородкой, мне из-за стола не выйти.

Кстати, аппетит у меня хороший. После тренировок так особенно, но сейчас — странное дело: о еде не думалось. Сэндвичи были волшебные?

В соседней комнате что-то громыхнуло — наверное, переносная массажная кушетка об пол. Это готовилась к «действу» всё-таки добравшаяся сюда мадам из салона. Уж не знаю, кто она: парикмахерша, массажистка или стилист. По мне так всё равно, хоть тату-мастер, были бы мои дамы довольны.

Громадные букеты, которые я купил у дома, распространяли на всю комнату аромат из китайских ваз. Скользнув взглядом по белым лилиям, я замер с котлетой во рту, вспомнив о складках воздушного платья.

— Не вкусно, Саша? — спросила мама.

— Шкусно, шкусно, — ответил я с полным ртом.

Опомнился, дожевал и решил: нет, мне точно надо идти!

Чтобы не расстраивать маму, я в ускоренном режиме запихнулся котлетами, не оставив ни одной, за что был награждён довольными взглядами. Вытер салфеткой рот, налил шампанского дамам, бабушке — пару капель в сок, и, поднявшись, произнёс по-гусарски краткое поздравление: