Тем не менее нет сомнений в том, что творчество Маркса внесло важнейший вклад в развитие феминистской теории. Отчасти я согласна с Мартой Гименес в том, что для феминисток важны не столько высказывания Маркса о женщинах, сколько его методология[58]. Его исторический и материалистический метод помог нам деконструировать гендерные иерархии и идентичности, показав, что «человеческая природа» является продуктом социального действия[59], но, кроме этого, его анализ капитализма дал нам инструменты, позволяющие осмыслить специфические формы эксплуатации, которой женщины подвергаются в капиталистической организации производства, и отношение между «полом, расой и классом»[60]. Однако то, как некоторые из нас стали применять Маркса, часто расходилось с намеченными им ориентирами.

Писать о гендере у Маркса – значит попытаться разобраться с двумя подходами к этой теме. С одной стороны, по ранним работам Маркса и первому тому «Капитала» разбросаны его комментарии, связанные с этим предметом; с другой, феминистки, использовавшие теории капиталистической эксплуатации труда в анализе женского труда и организации воспроизводства. Их попытки были направлены на укоренение феминизма в антикапиталистическом/классовом подходе. Соответственно, я разделила нижеследующий текст на две части. В первой я исследую взгляды Маркса на «гендер», как они могут быть выстроены на основе его анализа занятости женщин в промышленном труде в первом томе «Капитала». В этой части я также комментирую некоторые его умолчания, особенно об отношении женщин к домашнему труду. Я утверждаю, что Маркс не стал теоретизировать вопрос о домашнем труде, поскольку считал, что с развитием промышленного производства занятость женщин в нем вырастет, и также он не смог понять стратегическое значение репродуктивного труда во всех его различных измерениях (домашнего труда, сексуального труда, рождения детей) для воспроизводства рабочей силы и в качестве территории борьбы рабочего класса.

Это означало, что, несмотря на осуждение Марксом патриархальных отношений, он оставил нам в наследство анализ капитала и класса с мужской точки зрения – точки зрения «рабочего», преимущественного белого промышленного рабочего, от имени которого и был создан Первый интернационал и чьи интересы он считает интересами каждого сектора пролетариата. Также это означало, что многие марксисты, опиравшиеся на этот анализ, считали оправданным взгляд на гендер как на «культурный» вопрос, отделенный от материальных условий капиталистической организации труда. Поэтому они смотрели на феминисток с подозрением, часто обвиняя их в том, что они сеют раздор среди рабочего класса. Соответственно, как и в случае антиколониального движения, феминистское движение начало строить свои теории с критики Маркса, и следствия этого мы все еще продолжаем выяснять.

Во второй части я пересматриваю эту критику, первоначально развитую теоретиками движения «Заработная плата за домашний труд», в котором я участвовала[61]. Я утверждаю, что, поскольку мы прочитываем анализ капитализма у Маркса «политически»[62], мы можем расширить Марксову теорию социального воспроизводства, сделав ее основанием феминистской теории, ориентированной на переопределение домашнего труда в качестве деятельности, которая производит «рабочую силу», а потому является ключевым условием капиталистического производства и накопления богатства. Чтение Маркса с точки зрения, определенной отказом от домашнего труда и «домашности», показало нам пределы теоретического аппарата Маркса. Также оно доказало, что, хотя феминистки не могут игнорировать его работы, пока капитализм остается господствующим способом производства, существуют такие аспекты его политической теории, которые мы принять не можем, особенно связанные с его понятием труда и его представлением о том, кто может считаться рабочим и революционным субъектом.

Маркс и гендер в промышленном цеху

Марксова концепция «гендера» яснее всего выделяется в первом томе «Капитала», где он впервые исследовал женский труд на заводах, шахтах, в сельских «артелях» в период промышленной революции. В те времена на обеих сторонах Ла-Манша обсуждался «женский вопрос», поскольку экономисты, политики и филантропы винили заводской труд женщин в том, что он уничтожил семью, сделал женщин чрезмерно независимыми, отнял у мужчин их привилегии и поспособствовал протестам рабочих[63]. Во Франции положение фабричной работницы, или «l’ouvrière», вышло

на первый план в обсуждениях морали, экономической организации и ситуации рабочего класса. Также оно связало вопросы политической экономии с широкой дискуссией о женщинах, разгоревшейся в тот период[64].

В Англии ко времени, когда Маркс начал писать «Капитал», уже начались реформы, нацеленные на то, чтобы ограничить женский и детский заводской труд. Поэтому Маркс мог опереться на обильную литературу по этому вопросу, которая в основном состояла из отчетов заводских инспекторов, нанятых государством, чтобы обеспечить выполнение введенных ограничений[65].

В первом томе «Капитала» такие отчеты иногда цитируются целыми страницами, особенно в главах «Рабочий день» и «Машины и крупная промышленность», где они иллюстрируют структурные тенденции капиталистического производства, то есть тенденцию к увеличению рабочего дня с целью ограничения физического сопротивления рабочих, к обесцениванию рабочей силы и к извлечению максимального труда из минимального числа рабочих. Из этих отчетов мы узнаем о страданиях швей, умирающих от переработки, а также нехватки воздуха и еды[66], о девушках, работающих по 14 часов в сутки без еды, которые полуголыми спускались в шахты, чтобы поднимать уголь на поверхность, о детях, которых посреди ночи вытаскивали из постели, принуждая работать «за одно жалкое пропитание»[67], и «убивали», как рогатый скот, о рабочем, «пожираемом» машиной-«вампиром», который держал его в своих лапах, «пока можно высосать из него [рабочего] еще одну каплю крови, выжать из его мускулов и жил еще одно усилие»[68].

Немногие политические авторы описывали тяготы капиталистического, но уже не рабского, труда в столь же нелестных терминах, как Маркс, и за это его можно похвалить. Особенно впечатляет изобличение у него варварской эксплуатации детского труда, которое остается непревзойденным во всей марксистской литературе. Однако, несмотря на все его красноречие, повествование у Маркса обычно остается скорее описательным, чем аналитическим, и, кроме того, оно примечательно отсутствием какого-либо обсуждения гендерных вопросов, которые в нем поднимаются.

Например, Маркс не говорит нам, как занятость женщин и детей на заводах и фабриках переопределила отношения женщин с мужчинами, как она повлияла на борьбу женщин и какие споры она вызвала среди рабочих организаций. Но зато он дает некоторые комментарии о том, что заводской труд означал в «нравственном отношении», ведь он стал причиной «неразборчивости» в поведении женщин, заставив их пренебречь своими материнскими обязанностями. Также у Маркса отсутствует всякое описание фабричных работниц как акторов, способных вести свою собственную борьбу[69]. По большей части женщины – «фабричные рабочие» представляются жертвами, хотя их современники подмечали их независимость, боевитость и способность