Грейс обычно не провожала их до двери, по сегодня она сделала это. Чтобы смягчить суровость их отца. Когда она возвратилась, Берден пил вторую чашку чаю, и Грейс, не удержавшись, выдала ему пространную тираду и о нервах Джона, и о потерянности Пат, и о том, что он бросал их одних.

Берден выслушал ее, а потом сказал:

— Почему так происходит, что женщины, — он тут же поправился, сделав неизбежное исключение, — большинство женщин не могут понять, что мужчины должны работать? Если бы я не работал, один Бог знает, что бы произошло с вами со всеми.

— Так это ты был на работе, когда миссис Финч видела тебя сидящим в машине в Черитонском лесу?

— Миссис Финч, — возмутился он, — должна, черт возьми, заниматься своим делом!

Грейс отвернулась. Она принялась медленно считать до десяти. Потом сказала:

— Майк, я понимаю. Я могу представить, что ты чувствуешь.

— Сомневаюсь.

— Я думаю, что могу. Но Джон и Пат не могут. Ты нужен Джону, и нужен ему веселым и доступным, таким, каким ты был раньше. Майк, не мог бы ты прийти сегодня домой пораньше? Они хотели посмотреть один фильм. Начало в семь тридцать, так что тебе не надо приходить домой раньше семи. Мы могли бы пойти все вместе. Это бы их очень обрадовало.

— Хорошо, — сказал он, — постараюсь. Не смотри на меня так, Грейс. Я приду к семи.

Она просияла и сделала то, чего не делала с самой его свадьбы. Грейс наклонилась и поцеловала его в щеку. Потом начала поспешно убирать со стола. Стоя к нему спиной, она не видела, как Берден вздрогнул и поднес руку к лицу, как человек, которого ужалили.

Джемма Лоуренс натянула свежие джинсы и свежий толстый свитер. Ее волосы были собраны сзади в пучок и завязаны лентой. От нее пахло мылом, как от примерного чистенького ребенка.

— Я проспала всю ночь.

— Слава доктору Ломаксу, — улыбнулся Берден.

— Поиски продолжаются?

— Конечно. Разве я вам не обещал? Мы собрали целую армию полицейских из всех соседних участков.

— Доктор Ломакс был очень любезен. Вы знаете, он сказал, что, когда еще жил в Шотландии, перед тем как переехал сюда, его собственный маленький сынишка пропал, и нашли его в какой-то пастушьей хижине, где он крепко спал в обнимку с пастушьей собакой. Мальчик забрел очень далеко, и эта собака нашла его и смотрела за ним, как за отбившейся овечкой. Это напомнило мне о Ромуле, Реме и их волчице.

Берден ничего не знал о том, кто такие эти Ромул и Рем, но засмеялся и сказал:

— Ну, что я вам говорил? — Он не собирался разрушать ее надежды, выразившись в том духе, Что здесь не Шотландия, страна одиноких гор и Дружелюбных собак. Вместо этого он спросил: — Что вы собираетесь делать сегодня? Я не хочу, чтобы вы оставались одна.

— Миссис Крэнток приглашала меня на ленч, и соседи все время заходят. Люди очень добры. Я хотела бы, чтобы здесь у меня были более близкие друзья. Все мои друзья остались в Лондоне.

— Самое лучшее лекарство от переживаний, — сказал он, — это работа. Постарайтесь отвлечься.

— У меня нет никакой работы, которой я могла бы заняться, к сожалению.

Берден имел в виду домашние дела, уборку, приведение вещей в порядок, шитье — те занятия, которые казались ему естественными заботами женщины, — а тут было чем заняться. Но не мог же он сказать ей этого.

— Пожалуй, я просто посижу и послушаю пластинки, — сказала она, снимая грязную чашку с проигрывателя и ставя ее на пол, — или почитаю, или займусь чем-то еще.

— Если появятся какие-то новости, я приду к вам. Звонить не буду, просто приду.

Ее глаза сверкнули.

— Если бы я была премьер-министром, — сказала она, — то произвела бы вас в старшие полицейские.

Он поехал в Черитонский лес, где сейчас сосредоточились поиски, и нашел там Уэксфорда, который сидел на бревне. Утро выдалось дождливым, и старший инспектор кутался в старый плащ, надвинув на глаза потрепанную фетровую шляпу.

— Мы вышли на машину, Майк.

— Какую машину?

— Прошлой ночью, когда все были в поле, один из членов поисковой группы сообщил Мартину, что видел какую-то машину, стоявшую на Милл-Лейн. Оказалось, что в августе у этого поисковика был недельный отпуск. Он регулярно водил свою собаку на прогулку по Милл-Лейн и трижды замечал какую-то машину, стоявшую вблизи места, где миссис Митчелл видела того мужчину. Он заметил эту машину, потому что она загораживала дорогу и все могли ехать только в одни ряд. Это был красный «ягуар». Нечего и говорить, что номер он не запомнил.

— А того мужчину он видел?

— Он никого не видел. Теперь мы собираемся найти кого-то, кто регулярно пользуется этой дорогой. Какого-нибудь булочника, например.

— Я займусь этим, — сказал Берден.

В течение утра он нашел доставщика заказов от булочника, который ездил по этой дороге каждый день, а также водителя фургона, который развозил безалкогольные напитки и пользовался данной трассой только по средам и пятницам. Булочник видел ту машину, потому что в какой-то день, завернув за угол, едва не налетел на нее. Это был красный «ягуар», подтвердил булочник, но и он не обратил внимания на номер машины. Тот же булочник пользовался этой дорогой и накануне, проехал мимо ограды детской площадки в два часа, но тогда автомобиля не оказалось. В половине пятого две женщины, ехавшие в машине, спрашивали его, не видел ли он маленького мальчика, по булочник к тому времени был уже почти в Форби. Красный «ягуар», возможно, и проезжал мимо него, возможно, в нем сидел ребенок, но он этого не помнил.

Доставщик безалкогольных напитков оказался менее наблюдателен. Он не замечал ничего необычного на этой дороге — ни в последнее время, ни в августе.

Берден вернулся в полицейский участок и перекусил на скорую руку в кабинете Уэксфорда. Они потратили все послеполуденное время на допрос жалкой кучки мужчин, все из которых были на редкость изворотливы, в большинстве своем тщедушны и в то или иное время пытались завязать дружеские отношения с детьми. Среди них был умственно отсталый девятнадцатилетний парень, который имел обыкновение слоняться у школьных ворот; средних лет учитель начальной школы, уволенный с работы много лет назад; помощник торговца мануфактурными товарами, который подсаживался в купе железнодорожных поездов к одиноким детям; шизофреник, который изнасиловал собственную маленькую дочку и теперь был выпущен из психиатрической больницы.

— Милая у нас работенка, — сказал Берден. — Мне просто муторно.

— Благодари Бога… — отозвался Уэксфорд. — И ты мог бы оказаться среди них, если бы твои родители бросили тебя. И я мог бы, если бы откликнулся на одно из предложений, сделанных мне в школьной раздевалке. Они обречены жить в вечной темноте, в которой рождены, как сказал Блейк или кто-то еще из мудрых. Жалость ничего не стоит, Майк, а это жуткое зрелище более поучительно, чем все крики о телесных наказаниях, и виселицах, и кастрации, и обо всем, что угодно.