Владыка с белыми волосами до плеч смотрит, как старательно наливаю вино, при этом посмеивается, над моими дрожащими лапками. Второй его товарищ тоже смотрит на меня, и он серьезен. А я – сама застенчивость. Жарко…

– Рабыня, у тебя есть имя? – Произносит второй с золотыми кудряшками и яркими зелеными глазами.

– Валерия… – начала было тоненько, но исправилась быстро, ибо почувствовала недовольство. – Валерия, хозяин. Можете звать, как пожелаете, если не понравилось это имя.

Стандартное представление, которое успела мне вдолбить Рика. Ой, как пригодилось! Вернусь живой, расцелую тетечку.

– Подойди ближе, – произнес владыка с золотыми волосами, и я испугалась…

Эти нотки в голосе совсем не добрые. И он добавляет, будто чувствует мои опасения:

– Не нужно боятся, человечка. Ты красивая, и нет причин убивать тебя.

– Нет причин, – повторил блондин, хлебая звучно из бокала, словно решил сам проверить, как звучит из его уст. – Хотя бы потому, что вино великолепно.

Снова усмехнулся. А я сделала несколько шагов ко второму. Его рука приглашающе позвала ближе. Пришлось повиноваться. Вот уже мощная нога около моей. А он жестом зовет ближе. Оказываюсь у его ног, в недопустимой близости, жар его тела ощущается на моей коже через тоненькую ткань платья. Его аура полностью поглотила мою. Слабая, ничтожная и дрожащая тварь, стою и жду своей участи.

Если вначале думала, что они за гранью, то теперь вижу, что сама попала в клетку к смертельно опасным зверям!! Страшно подумать, что может случиться со мной! Но если тронет, буду сопротивляться, изо всех сил…

Раскрытая ладонь у моего лица. Белое марево, и появляется в нем гребень из золота. Неожиданно.

– Пожалуй, ты расчешешь мне волосы, – говорит владыка с такими нотами в голосе, будто мне такая величайшая честь оказана, что должна теперь визжать от радости.

– Да, хозяин, – отвечаю приподнято, сглотнув сухим горлом, и хватаю гребень с огромным облегчением.

Заношу ногу, чтобы перешагнуть вытянутую голень.

– Стой, – раздается резкое и грозное. – Дерзкая рабыня.

Замираю, наполняясь вибрирующим ужасом. Возвращаюсь в прежнее положение. С холодеющей грудью. Что я сделала не так?! Кожа ощущает нарастающий жар. Падаю на колени, как учила Рика.

– Прости, хозяин, я новенькая… – кричу, а в горло затекает что–то вязкое и жгучее. Начинаю задыхаться.

В этом миг ощущаю себя настолько уязвимой, что противно за себя. Вся моя сила, которая могла бы уничтожить любую надменную и злую тварь теперь в прошлом. Испытания, что уготовила мне Клесана, я должна пройти в своем теле, без каких–либо магических ухищрений. Все, что было у меня – это ее. Она забрала, и теперь я показываю, чего стою. А чего я действительно стою сама?!

Самолюбие обозначает свое присутствие одновременно с тем, что становится легче.

Жар стихает и горло вроде отпустило. Но часть платья все же превращается в пепел. Блондин продолжает смеяться. А я продолжаю ждать снисхождения.

– Ничтожная человечка, – бросает брезгливо златовласый. – Нашедший владыка прощает тебя.

Камень с души. И облегчение. Не сжег, и на том спасибо. Опасная близость к смерти бодрит и концентрирует внимание.

Поднимаюсь с колен и обхожу ногу. Захожу сбоку, прямо к волосам от которых пышет роскошью и лоском. Второй владыка сам себе наливает вина. А я пытаюсь приспособиться к тяжелому гребню, чтобы не разозлить этого урода вновь. Не дай Бог поцарапаю!!

Касаюсь волос, словно некого таинства, затаив дыхание. Огромная голова запрокидывается, вливая в себя вино. Успеваю отдернуть гребень, чтобы не доставить неудобства и снова принимаюсь за дело. Толстые волосы, блестят золотом. Они такие красивые… Руки начинают дрожать. Хватаю ту, что с гребнем, лишь бы удержать эту непроизвольную вибрацию. Колотит, как в Андрах, и с этим ничего не могу поделать!!

– Рабыня, – говорит златовласый, вздрагиваю и чуть не роняю гребень. На мгновение замираю.

Но он не ко мне обращается. Присмотрели еще одну. Тоже с моего крыла, красивая блондиночка с большими голубыми пугливыми глазами. И она чуть ли не бегом к ним. На колени упала. Услышала я отчетливый стук чашечек, бедненькая.

– Что желает мой хозяин? – Прочирикала с волнением, не поднимая глаз.

– Станцуй, – командует владыка златовласый и поворачивает голову к дружку своему. – Человечки хорошо танцуют, особенно женщины.

Рабыня вскакивает, словно кузнечик, и начинает крутить бедрами в восточном стиле, распускаясь словно роза. Умеет, ничего не скажешь.

– Ты же знаешь, чьи танцы по душе мне, друг мой, – произносит блондин.

– Мы все любим ее, но ты больше. Сочувствую тебе, – говорит златовласый.

Гребень скользит без особого сопротивления. Волосы просто идеальны. Стою, как дура, чешу, посматривая на эротический танец через плечо. Девочка разошлась, и это не к добру. Зря она…

– Старайся рабыня, – фыркнул златовласый, снова в груди холодеет от их недовольства. Нотки материнских чувств в себе ощущаю, или сестринских. За девочку боюсь. Я бы, как кошка в позу встала. Да нет во мне больше таких сил. Раз за разом щупаю свою решимость. Нет ее. Я – раба.

Старайся рабыня? Замечание адресовано непонятно кому, и я начинаю чесать активнее, помогая второй рукой. А мой товарищ по несчастью, приняв замечание на свой счет, тоже пытается впечатлить еще больше.

Блондину по–барабану, судя по всему. А мой владыка злится.

– Бездарно, – выдает златовласый, хватает девку резким движением и притягивает к себе.

Мгновение, и она уже сидит на его бедре. Тяжело дышит, бедняжка, боится даже пошевелиться. А мне становится страшно, по–особенному, не так, как за жизнь. Иначе, это хуже смерти… одна только мысль об этом ввергает во всепоглощающий, липкий–липкий, мерзкий и угнетающий ужас.

– Жалкая рабыня, – усмехнулся владыка. – Однако, вызывает желание.

Начинает гладить ее рукой по спине. Господи… Девочка закусила губу, посматривает на меня жалобно! Мол, спаси… А что я?! Что могу?! Выть хочется. Вот оно горло златовласого! Обнаженное, если напрячь зрение черное, видны вены! Могу вцепиться зубами акульими. Я хищница, вот только меня прикончат тут же. А зубы на ожерелье победителю.

– Почему все жалкие вызывают желание? – Произнес вдруг блондин с некой обидой. – Мы, Нашедшие, имеем привилегии, но не имеем честь видеть ее так часто, как он! Лживый, жалкий, никчемный, лишившийся клана.

– Не нужно гневаться, друг мой, – пропел елейно златовласый, гладя по волосам девочку. – Не бойся меня, рабыня, ты красивая. И ты в моей власти

– Солгавший владыка жив, – продолжает блондин раздраженно. – И он ближе к ней, чем я!

То посмеивался, теперь злится. Да так, что мурашки по телу катаются и ржут. Руки продолжают подрагивать приступами, гребнем бы не поцарапать нежную кожу расслабленного владыки. Почему–то не тянет к этим. Больше в них женственности, нежели мужества.